Сущность постаралась прикинуться смущенной:
— В общих чертах — да. — И прежде, чем я успел вставить хоть слово, прибавила до неприятия чужеродным голосом: — Только не воображай, будто для нас это хоть что-то да значит. Сам факт того, что мы сейчас разговариваем на привычном тебе языке, используя привычные тебе формы и образы, еще не означает, будто мы в самом деле такие, какими кажемся.
О, в этом-то сомнений у меня не было никаких. Стоило лишь заглянуть в постоянно бликующие глаза сущности чуточку внимательней, сразу становилось до невыносимости жутко. Все равно что смотреть в пустоту: бесконечную, холодную и чужую…
Три пары страшных глаз мигнули, а в голосе существа из иного места снова послышалась прежняя человечность:
— Я знаю, о чем ты хочешь спросить, но по какой-то причине не можешь себя заставить. Что такое сила, которую вы и вам подобные привыкли называть нашим именем?
Уже по привычке опустив взгляд на собственную руку, я сжал пальцы в кулак и позволил представить себе ихор, срывавшийся с него прямо в воздух. Я проговорил:
— Наши Тени — это то, что осталось от вас после того, как юхани захлопнули Дверь, верно?
— Да, — ответила сущность. — Мы по своей природе бессмертны и бесконечны, но, попадая в вашу реальность, перестаем обладать возможностью влиять на нее напрямую. Только через посредников.
— И этими посредниками стали лейры?
— Не сразу, конечно же. После того, как юхани использовали Иглу и запечатали Дверь, те из нас, что остались снаружи, стали инертными. Юхани, которыми мы могли бы управлять больше не существовало, а другие расы были еще слишком молоды, чтобы представлять собой хоть какую-то ценность, и мы стали ждать.
Я снова расслабил руку и поднял взгляд на сущность. Факты, поведанные ею постепенно складывались в четкую и упорядоченную линию повествования, берущую свое начало из древних времен. Пришлось немного напрячь память, но все-таки вспомнить истории, что вычитал в старых книжках о лейрах и их происхождении.
— И вы обратили свой взор на Паракс, — сказал я. — Туда, где первые анаки только учились проводить первые религиозные обряды.
— Выбор был случайным, — подтвердила Тень. — Но, стоит признаться, что он принес колоссальную выгоду. Древние анакийские шаманы оказались крайне внушаемыми личностями, поэтому оказалось совершенно не трудным подтолкнуть их к познанию пути запредельного могущества. Мы научили их как привести свое сознание в необходимое для того, чтобы уметь касаться нашей силы, состояние.
— И все же я не понимаю.
— Чего же?
— Почему вы сразу не попытались завладеть телами и разумами анаки? Разве не в этом, в конце концов, была ваша цель — слиться с существами из крови и плоти воедино? К чему было все так усложнять и оттягивать?
— Исток не слушает, — укорила меня сущность.
Это заставило меня чуть возвратиться к тому, что я услышал от нее раньше и повторить:
— Потому что вы стали инертными? Вы не могли ничего делать, кроме как нашептывать на ухо?
Существо расплылось в очередной безобразной улыбке:
— Мы стали шепотом Теней. Видишь ли, лишаясь связи с домом, мы лишаемся и способности действовать. Как у вас бы сказали, инициативность падает практически до нуля. И все возможности ограничиваются лишь банальным наушничеством — тем, что в ваших сказках принято приписывать к козням темных сил. При этом наша мощь никуда не пропала. Она лишь рассеялась по Вселенной, насквозь пропитав ее энергией, которую затем и черпали лейры для своих манипуляций.
Что ж, это все более чем походило на правду. Трудноперевариваемую, конечно, но тем не менее. Оставалось уточнить лишь сущие мелочи. Вроде…
— А что насчет Иглы? Ее и после юхани использовали дважды. Почему она не уничтожила вас до конца?
Тень, отвечавшая мне довольно обстоятельно и откровенно, вдруг недовольно скривилась:
— Потому что у нее были свои ограничения. Игла создавалась в спешке и являлась довольно грубым инструментом юхани, с помощью которого им удалось залатать брешь между мирами. Всякий раз вступая в резонанс с нашей энергией, она аннигилировала ее, но в относительно узком радиусе действия. Много позже твой спутник Сет Эпине уничтожил ее, за что ему огромная благодарность.
— Стало быть, все, что ни делалось в нашей Вселенной…
— В итоге служило лишь единственной цели…
— Созданию и применению Обсерватории.
— То, что мы стремимся слиться с вами, должно восприниматься как истинное и единственное благо. Ваши примитивные разумы не способны принять всего нашего величия, но вполне подходят для того, чтобы соединиться с нашими бестелесными сущностями.
— Хорошо, допустим. Но тогда я вам зачем?
— Разве Изма не сказал? — Сущность внезапно начала медленно надвигаться, вынуждая меня инстинктивно и шаг за шагом отступать за кресло. Она заговорила: — Ты — ключ к тому, чтобы устройство Бавкиды работало. Ты — живой мостик между мирами. От кончиков ногтей до тончайшей ниточки ихора целиком и полностью наше творение, наше уникальное и неповторимое детище. Ты — единственный во Вселенной, чья судьба с самого рождения была предопределена. Ты часть нас самих. Идеальная, воплощенная Тень. Ведь именно так тебя теперь везде и называют. Ты один из нас, Риши, лучший из нас, и сейчас ты поведешь нас к новым свершениям.
Добрых полминуты мы молча наблюдали друг за другом. Меня слегка лихорадило, отчего пальцы, вцепившееся в казавшееся каменным плечо Аргуса, сжались еще крепче. С самого нала было очевидно, что добром этот разговор не закончится. Ведь только так всегда и бывает. Ты собираешь головоломку, иногда в буквальном смысле выцарапывая нужные детали из чужих рук, а по итогу остаешься один на один с роскошной картиной, пользы от которой никакой. Это цена любопытства. Знание ради знания. И больше ничего.
— Не уверен, что мне это льстит, — обронил я в итоге.
Сущность в ответ нахмурила криво вылепленные брови.
— Что ты сказал?
— Я сказал, чтобы вы все катились к черту! Обсерватория никогда не откроется!
— Она уже открылась, наш хороший. Желаешь убедиться? — Сущность махнула беспалой рукой и темнота, окружавшая нас плотной стеной, рассеялась, вновь показав локус и тех, кто находился в нем.
Черт знает как, но Диане и Затворнику удавалось держаться против пятерых Гончих Дзара. С умом сочетая сильные стороны друг друга, леди и лейр бились отчаянно и не позволяли стрекочущим энергоклинкам противника хотя бы приблизиться к себе. Т’анн и все его пешки походили на разъяренную дворовую свору, лающую на загнанную в угол жертву, но не способную ее укусить. Об Аргусе они, слава Создателю, хотя бы на время забыли. Что до меня… Тут сущность не солгала. Тело мое почти целиком превратилось в густую черную кляксу, зависшую в центре обруча, только горящие глаза и остались. Изма приплясывал здесь же, складывая на груди трясущиеся руки, и чуть ли не пел от восторга. Он попеременно смотрел то на меня, то выглядывал за иллюминатор. Проследив за его взглядом, я потрясенно замер.
