Глава 1. Кто боится Риши Динальта?«Со своими страхами лучше всего бороться в одиночку».
Тот, кто это сказал, должно быть, был безумен.
Стоя напротив небольшого куска тщательно отполированного металла, заменявшего зеркало, я разглядывал собственное отражение, надеясь различить первые признаки перемен. Только куда там! Темные волосы всклокочены, рот искривлен в полуухмылке маньяка-убийцы, а кожа впалых щек бледна как никогда. И только глаза – два больших драгоценных камня, напоминавшие цветом поверхность тетийсских болот в редкий солнечный полдень, – словно скрывали в своей непрозрачной бездне нечто таинственное, дикое и крайне опасное.
Тень? Быть может.
Тень.
Так называла меня погибшая Майра Метара, так назвала меня и шаманка Тассия Руэ. Но что это значило, я до сих пор не смог уяснить. При этом я понимал, что в их глазах являлся не более, чем экспериментом, который в один из моментов вдруг вышел из-под контроля. И если у шаманки еще хватило ума и смелости признать собственные ошибки и отойти в сторону, чтобы не мешать, то великая лейра Метара захотела все исправить, за что в итоге поплатилась. Собственной жизнью.
Кто я?
Убийца, вот кто!
Чудовище. Монстр во плоти. Слабак, позволивший своим первобытным инстинктам взять верх. Размазня, который не может справиться с чувством вины и оттого бросается на амбразуру.
Но так ли это?
Я показал зубы своему отражению. Надеялся, что выйдет улыбка, а получился оскал. Я попробовал прислушаться к внутреннему голосу, надеясь хотя бы там найти какую-нибудь подсказку, но тот молчал. Будто нарочно!
И только неугомонный страх, который, казалось, попросту не ведал покоя, продолжал методично разъедать меня изнутри, растворяя душу в своей кислотной среде и очень медленно превращая ее в нечто черное, вязкое, как слизь, и столь же отвратительное…
Еще раз столкнувшись с не то испуганным, не то озлобленным взглядом, я понял, что вот-вот сорвусь. Проклятый ящик снова ожил, и это лишь усилило мои опасения. Что может быть хуже того, чтобы бояться самого себя? Кто-нибудь мудрый, вероятно, и ответил бы на этот вопрос. Мне же мудрости тут явно не доставало, что уже грозило некими последствиями…
Отвернувшись от зеркала, я оглядел свою тесную каюту и, малость обалдев, уставился на хаотичный танец личных вещей, который те устроили, вдруг оказавшись в воздухе. Первой мыслью стало предположение, что генераторы искусственной гравитации «Ртути» невзначай вышли из строя, но потом я понял, что меня самого подобный сбой совсем не затронул. Тогда я решил приглядеться к творившемуся беспределу внимательней и довольно быстро сообразил, что все предметы, находившиеся в состоянии свободного парения, вращаются вокруг единого центра – меня самого.
Что это могло означать?
Признаки того, что Тень хочет вырваться из-под контроля? Или мою эмоциональную нестабильность? Если верить словам Тассии Руэ, Тень – не что иное, как проекция подсознания на плоскость моего активного «Я». Отсюда и все эти мысли о раздвоении личности и темном ящике, в котором томится в ожидании монстр… Ну что за ересь? С другой стороны, не будь это правдой, сумел бы я оказать достойное сопротивление Метаре, а потом и вовсе уничтожить ее?
Вот и я не знаю.
А желание убивать, тихим голоском отдающееся где-то в глубине души, исчезать пока никуда не спешило.
Сигнал о выходе из гиперпространства разорвал тишину каюты на лоскуты, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Почти сразу же из встроенного в панель динамика внутренней связи донесся как обычно раздраженный голос старшего брата:
– Мозголом, бегом наверх! Мы на месте.
Отложив успевший стать привычным ритуал самобичевания на потом, я нацепил носки и ботинки и, не торопясь, поплелся в рубку. Книги и прочая мелочь, до сего момента продолжавшая танцевать по воздуху, мгновенно рухнули на пол. Нервно хмыкнув, я исчез в проходе.
– С добрым утром, – саркастически бросил Мекет, едва я выбрался из лифта.
Отвечать желания не было никакого, потому я молча прошмыгнул к пассажирским сиденьям и пришвартовал свою задницу к одному из них.
– Я смотрю, ты не особо торопился. Никак снова в бреду?
– Отстань.
Сидя в пилотском кресле, брат даже не думал оборачиваться, но по моему голосу мгновенно определил что-то неладное и насторожился. Я едва удержался от того, чтобы не прыснуть. Видел бы он все то, что творилось со мной в логове Желтого Малыша, нервничал бы и не так.
– Все в порядке? – голос Мекета немного потеплел, хотя прежнее напряжение из него никуда не делось.
Сверля его лохматый затылок взглядом, я негромко выдавил:
– Как всегда.
Как ни странно, этот ответ Мекета устроил и углубляться в дебри моего психического состояния он не стал. А может просто отвлекся?
К этому моменту мы как раз миновали точку выхода из гиперпространства. Пальцы брата проворно бегали по сенсорной панели, переводя корабль на досветовую скорость. По крайней мере, резкая смена палитры за лобовым иллюминатором говорила именно об этом. Сверкающая многоцветьем вуаль спала, а на ее месте образовалась черная и всепоглощающая пустота космоса.
Хотя, не совсем черная и не такая уж пустота…
Сверившись с данными, поступавшими на мой личный инфопад, я обнаружил присутствие небольшой россыпи техносфер, словно колония полупрозрачных спор, облюбовавших орбиту вдоль внешнего края астероидного пояса Кодда Секундус. Некогда один из наиболее процветающих миров Рукава Маса, он не пережил взрыва скопления плазмы под корой планеты. Катаклизм случился из-за чрезмерного стремления местного правительства обогатиться, отчего все, что осталось от ее населения – группка беженцев, образовавших поселение над вывернутым наизнанку планетоидом.
Справка гласила, что около двух десятков лет назад колония еще подпадала под риоммскую программу помощи пережившим катастрофу, однако проект довольно быстро свернули. Причина такого поступка со стороны Империи была неизвестна, однако слухи, которыми, как известно, полнится Инфосеть, утверждали, будто Риомм счел сей проект чрезмерного дорогостоящим. Жители, которым больше некуда было податься, остались влачить свое существование в открытом космосе. Положение дел здесь было просто чудовищным. Голод и антисанитария уносили жизни беженцев десятками. Только никому до этого, как обычно, не было дела.
Кроме, разве что, одного мелкого, но чрезвычайно деятельного контрабандиста по имени Д’юма, снабжавшего техносферы провизией.
Он-то, если верить Мекету, нам и был нужен.
Скомкав изображение, я спрятал инфопад за пазуху и обратился к брату с успевшим набить оскомину вопросом. Ну не верилось мне, что человек, обладавший столь ценной вещицей, из-за которой даже сам Мекет совсем потерял покой, стал бы заниматься настолько неблагодарным занятием. Слишком уж велик был риск остаться без прибыли. А именно прибыль, насколько мне известно, заботила подавляющее большинство контрабандистов и дельцов любого толка.
