Мы уже все сказали друг другу. Либо мы идем наконец к адвокату, либо больше никогда не говорим о разводе. (Встает.) Во второй половине дня я в библиотеке.
Кюрман. Во второй половине дня она в библиотеке…
Антуанетта. Вечером я дома.
Кюрман. Вечером она дома…
Антуанетта. Если что-то изменится, я позвоню.
Кюрман. Если она не придет, то позвонит… (Выдвигает ящик письменного стола, вынимает револьвер и в раздумье его рассматривает.)
Ведущий. Однажды вы уже доходили до этой мысли. (Зажигает неоновую лампу.) Вы хотели застрелиться, потому что любили эту женщину и думали, что не в силах это изменить…
Кюрман снимает револьвер с предохранителя. Господин Кюрман, револьвер заряжен.
Кюрман тупо смотрит в одну точку.
Откровенно говоря, мы, естественно, тоже ожидали чего-то другого, более смелого, что ли…
Кюрман. Да.
Ведущий…Может, ничего особо выдающегося, но все же чего-то другого, чего в вашей жизни еще не было. По меньшей мере — другого. Почему вы, например, не эмигрировали? Раз уж вам дано право выбирать… Вместо этого: та же квартира, та же история с Антуанеттой. Только без пощечины. Это вы изменили. А что еще? Не употребляете спиртного. Вот и все, что вы изменили в своей жизни. И ради таких пустяков мы устроили целый спектакль!
Кюрман. Я люблю ее.
Неоновая лампочка гаснет.
Ведущий. Пожалуйста.
Антуанетта входит в пальто.
Антуанетта. Ханнес, я ухожу.
Кюрман направляет на нее револьвер.
Я еду в город.
Выстрел.
Во второй половине дня я в библиотеке.
Выстрел.
Вечером я дома.
Выстрел.
Ханнес…
Кюрман. Она думает, мне это снится.
Выстрел.
Антуанетта. Ты меня не слышишь?
Выстрел. Антуанетта падает.
Ведущий. Да, господин Кюрман, теперь вы и впрямь выстрелили!
Кюрман. Я?
Антуанетта неподвижно лежит на полу; Ведущий подходит и наклоняется над ней. Кюрман стоит, словно окаменев, и только смотрит на нее. Ассистент и Ассистентка хлопочут вокруг Антуанетты.
Кюрман. Нет! Нет…
Ведущий. Вы пять раз выстрелили в вашу супругу Антуанетту Кюрман, урожденную Штайн. Пятый выстрел — в голову — был смертельным… Находясь в следственной тюрьме, вы заявили, что и сами удивлены, не ожидали, что способны на такое…
Кюрман молчит.
Кюрман. Разрешите задать вам вопрос?
Пауза.
Ведущий. Не думаете ли вы в связи с этой биографией — или, вернее, не чувствуете ли, не ощущаете ли теперь, находясь в этой камере, — некой склонности, потребности или готовности — не знаю уж, как это лучше назвать — какой вы прежде не знали и возникшей лишь из сознания вины: готовности к раскаянию?
Кюрман. Готовности к чему?
Ведущий. Господин Кюрман, вам сейчас сорок девять лет. Сокращения срока — как известно, при безупречном поведении сие не исключено — вряд ли можно ожидать раньше, чем через двенадцать лет. К тому времени вам перевалило бы за шестой десяток, да и то, если доживете… Вы понимаете, в чем мой вопрос?
Кюрман. Вы считаете: чтобы вынести такую перспективу, мне следует задуматься — в чем же смысл того, что произошло?
Ведущий. Я спросил то, что спросил.
Кюрман. И этот смысл, дескать, состоит в том, что я должен поверить: все должно было произойти именно так, а не иначе. Судьба. Провидение.
Ведущий. Назовем это так.
Кюрман. А я знаю, как это произошло.
Ведущий…Случайно?
Кюрман. Этого могло бы и не быть.
Пауза.
Ведущий. Господин Кюрман, вы вольны выбирать.
Кюрман. Верить или не верить.
Ведущий. Да.
Кюрман молчит.
Кюрман. А она? Антуанетта? Верю я или нет — что для нее меняется? Ее жизнь — не моя… Что ей, мертвой, от того, что я, ее убийца, обклею свою камеру судьбой? Я отнял у человека жизнь, именно у нее отнял — чего же тут еще выбирать? Ее нет в живых, ее нет, а я буду выбирать: верить в судьбу или не верить. Раскаяние! Что люди понимают под раскаянием…
Ведущий. Что Антуанетта могла бы жить — если бы этого не произошло — могла бы жить, то есть смеяться, есть, мечтать о своем несбыточном салоне, родить от кого-нибудь ребенка, лгать, спать, носить новое платье. В общем — жить. В таком случае, давайте еще раз вернемся назад.
Кюрман. Пожалуйста.
Ведущий. Вы вольны выбирать что-то другое, господин Кюрман.
Кюрман. Без револьвера.
Ведущий. Выстрелы отменяются.
Антуанетта (поднимается с пола). Спасибо.
Ведущий. Хорошо, без револьвера. Как вам будет угодно.
Кюрман. Спасибо.
Световой занавес; в комнате — небольшая теплая компания в сильном подпитии.
Ассистент. Куда девался Кюрман? Хочу ему сообщить: его Антуанетта — гений! Кюрман, ау, где ты?
Ассистентка. Не ори, не в лесу.
Антуанетта. Я столько лет не садилась за клавикорды.
Ассистент. Хочу ему сообщить: его Антуанетта — гений! Так что же случилось с садовыми гномами?
Антуанетта. Может, мне следует сварить затируху?
Ассистент. Этот вопрос слышу уже битый час… Тишина.
Ассистентка. Ангел пролетел.
Ассистент (кричит кому-то, находящемуся в другой комнате). Эй, Шнайдер, хочешь затирухи?
Ассистентка. Так что же случилось с гномами?
Антуанетта. Кто хочет затирухи?
Ассистентка. Давай про гномов, Антуанетта! (Тянется шепнуть ей что-то на ухо.)
Ассистент. Нечего вам тут секретничать! Как насчет затирухи?
Кюрман. Я пойду и сварю затируху.
Ассистент. Кюрман воскрес! Твоя жена — классная женщина, чтоб ты знал, Кюрман, такой жены ты не стоишь…
Кюрман. Но это займет какое-то время.
Ассистент. И ты, Антуанетта, такого мужа не стоишь, чтоб ты знала, вы оба друг друга не стоите!
Ассистентка (уходя). Пусть Антуанетта еще поиграет.
Ассистент (уходя). Магги, почему ты не гений?
Ассистентка. Не ори так (Из-за двери.) Ребята, пора по домам.
Появляется Кюрман.
Ведущий. Я думал, вы варите затируху. Что случилось? Вам нехорошо? Ваши друзья ждут затируху.
Кюрман. А что будет через год?
Ведущий. Вы в самом деле хотите знать?
Кюрман. Так что будет через год?
Световой занавес.
Ведущий. Антуанетта поехала в город. Сейчас одиннадцать часов утра, господин Кюрман, а вы все еще в халате.
Кюрман садится за письменный стол.
Вы слишком много думаете об Антуанетте…
Слышен пронзительный плач младенца.
Кюрман. Пина? Где же Пина?
Ведущий. Вероятно, пошла за покупками.
Кюрман. Пина!
Младенец умолкает.
Ведущий. Можно мне присесть? (Садится; Кюрман не поднимает на него глаз.) Вы в отчаянии… Миллионам ваших современников живется хуже, чем Ханнесу Кюрману, и вы это понимаете. И все же вы в отчаянии, мне это понятно: вы не знаете, что делать со свободой выбора! Кое-что изменили. Ханнес Кюрман не берет в рот спиртного. Браво. Он решился на развод, но нужно, чтобы и она решилась. Тем не менее, он остается при своем
