Книга Кого не взяли на небо - Клим Мглин

безопасности. Над ним склонились две женщины: Аглая Бездна отирала его лицо мокрой тряпкой, а Соткен терзала его голое пузо. В руках кривушки мелькали шприц, рулон бинта и бобина лейкопластыря. Боли он не чувствовал — по всему телу разлилась мучительно приятная истома, во рту пересохло так, что язык прилип к нёбу. Хотелось пить, сигаретку и почесаться.

— Очухался, — простонала тщедушная женщина в красном сарафане и уставилась стальными глазами прямо в покрасневшие очи раненного.

— Пуля в брюхе, но шансы есть. Нужна кровь. Какая у тебя группа, малыш?

— Четвёртая с отрицательным резусом, — ответил ей лив, внимательно следя за шикарной областью декольте, образованной щитками кевларового бронежилета, слишком узкого для такого роскошного бюста. — Самая редкая, такой ни у кого нет. Так что не парьтесь, я обречён. Ширните меня ещё разок, напоследок: очень клёвая хрень. Это опиаты?

Он облизнул потрескавшиеся, пересохшие губы, сконцентрировав свой взгляд на волнующей ложбинке.

— Тебе, щенок, прекрасно подойдёт моя кровь. У меня первая, — раздался хриплый голос со стороны кресла водителя. — Твоя четвёртая группа — паразит. В тебя вливать можно из кого угодно, а вот изливать рекомендуется только таким же долбоёбам. Таким, кто с четвёртой. Так что никуда ты не денешься: мы тебя выходим, подлатаем, а потом ты и твой голубой дружок предстанете пред лицом военного трибунала, который, в свою очередь, представлять буду я, Монакура Пуу, сержант Волчьего Сквада. Предстанете и будете осуждены за своеволие и невыполнение приказов. Будете осуждены и понесёте наказание, причём такое суровое, что даже я сочувствую тебе и твоему дружку. Лучше бы вас пристрелили, ей богу.

Аглая Бездна залепила грязной тряпкой большой рот, открывшийся для достойного ответа и боязливо покосилась в сторону водительского кресла. Скаидрис посопел, помолчал и скосил на девушку свои затуманенные глаза. Отметив, что приступ ярости у лива прошёл, Аглая избавила военного преступника от кляпа.

— Где твоя кенгуруха, дрочила? — почти ласково спросила она.

— Я затыкал её кусками кровавые дырки своих соратников, — ответил Скаидрис, слабо кивнув в сторону Соткен, лепящей ему на живот куски пластыря, и Хельги, расплющенного в кресле изрядной дозойобезболивающего.

Скальд хмурился и пускал слюни блаженства, внимая грёзам, насланным духом злого цветка, что путешествовал сейчас по его венам.

Соткен выпрямилась и Скаидрис проводил её грудь взглядом, полным глубокого сожаления.

— У нас есть два варианта, сладенькие, — проговорила кривушка, — Первый вариант. Назовём его быстрый. Мы едем в город, в мой родной город, в мою квартиру. Это тут рядом. Там есть всё необходимое. Медикаменты, бинты, системы, капельницы и инструменты. Но, скорее всего, в городе обретаются эти странные парни с гребнями на головах, что так ласково встретили наших бойцов. Поэтому не исключено, что добравшись с боем до места, мы довольно быстро подлатаем наших пацанов, после чего довольно быстро все погибнем.

Скаидрис протянул вперёд руку и смог дотянуться до края драного этнического сарафана. Он намотал тряпьё на руку и потянул к себе. Соткен недовольно уставилась на измазанную кровью конечность, на которой не было и намёка на рельеф мускулатуры.

— Скажи, мамочка, а та рыжеволосая красавица Сабрина из твоей истории* до сих пор обретается в твоём холодильнике?

*Примечание: Имеется ввиду история Соткен о пережитом ею первом дне Апокалипсиса, рассказанная в седьмой главе.

Притянутая за юбку к полуобнажённому мужскому телу, Соткен наградила раненного звонкой и чувственной оплеухой, после чего нежно лобызнула лива в синюю пентаграмму на бледной щеке и отобрала из его слабеющей руки кусок своего платья.

— Семь лет прошло, семь грёбаных постапокалиптических лет, малыш, — томно вытянула она, с неохотой отстраняясь от остывающего мужского тела. — Даже если эта крашеная шалава всё ещё там, боюсь, что её роскошное тельце слегка подпортилось. По причине отсутствия электричества, которое питало её скромный последний приют, то бишь мой рефрижератор.

— Так даже лучше, — мечтательно протянул Скаидрис, закрыл глаза и снова потерял сознание.

Аглая Бездна смачно влепила грязной тряпкой по бледной роже своего возлюбленного, но тот не пошевелился и глаза не открыл.

— Сдох? — осведомился Монакура Пуу, слегка повернув голову в сторону десантного отсека.

— Нет ещё, — ответила сержанту Соткен, пробирающаяся вдоль ряда кресел.

— Надеюсь, — добавила она еле слышно.

— А что за второй вариант? — спросил сержант.

— Второй вариант медленный, но, какой бы из них мы не выбрали, Ньялу поведу дальше я.

Они поменялись местами: Соткен вцепилась в руль, а сержант откинулся на пассажирское сидение, мельком глянув на Бездну, что тормошила бездыханное тело, повисшее на ремнях безопасности. Напротив них в точно таком же кресле обмяк скальд Хельги. Он что-то невнятно мычал; из под спутанных волос, свешивающихся ему на лицо, свисала на пол длинная нить слюны.

— Второй вариант заключается в том, — тщедушная женщина с большими сиськами резко крутанула руль броневика и в её стальных глазах зажглись чёртовы огоньки, — Что мы сразу отправимся в клинику, на мою работу.

Монакура Пуу откинул с лица спутавшиеся меж собой косы, косички, жгутики и просто пряди грязных волос, топорно скрученные в дреды и полуобернулся назад:

— Мелкая, как там щенок?

Ухо девушки припало ко впалой груди лива, и её скуластое лицо озарилось робкой надеждой.

— Выбираем второй вариант, — заявил во всеуслышание сержант Псового отряда. — А к тебе домой,боец, мы заедем на обратном пути, ибо к тому времени, когда ты всех нас починишь, — он выразительно почесал свёрнутый на бок нос, — Нам всем снова нестерпимо захочется убивать. Кстати, у тебя же есть чё-нить годное из мéтала?

* * *

Ньяла, ведомая уверенной смуглой рукой, кожа которой цвела алыми розами, вырвалась из объятий сказочного бора и оказалась на трассе. Асфальтовое покрытие просело и растрескалось, местами зияли глубокие ямы, заполненные подозрительной зеленоватой жижей, кое-где сквозь глубокие трещины пробились наружу кривые побеги каких-то уродливых растений, светоотражающая краска с дорожного ограждения облупилась, а сам заборчик проржавел и покосился. Броневик покатил вперёд, ловко объезжая ухабы и выбоины.

— Ну вот почему я такая невезучая?

У Бездны прошёл приступ яростной истерической паники, лишь только она убедилась, что лив дышит. Слабо, но ровно и спокойно. Теперь девушкой овладела вполне обычная для неё финерально-депрессивная хандра.

— Круиз, я так понимаю, проёбан. Чует моё сердце: назад на кораблик вернутся не все, а я очень бы не хотела стать одной из этих «не