мнением определенного узкого круга людей. Это становится национальной трагедией, когда эти люди, в силу ряда обстоятельств, вошли в элиту современного российского общества и получили почти безграничные возможности через «серую» или «черную» пропаганду своих идей, через подключение административного ресурса, через использование всей силы исполнительной и законодательной власти, через имеющийся у них доступ к средствам массовой информации и другие рычаги воздействия на общество формировать общественное мнение в нужном для себя направлении. К сожалению, делают они это зачастую достаточно успешно.
В силу каких же причин за сравнительно короткий срок произошла настолько существенная замена духовно-нравственных установок у многих публичных общественных «пастырей», что мы можем, пусть и с определенным допуском, констатировать, что интеллигенция как социальный слой в ее старом, «классическом» понимании практически исчезла. Почему ее нет в реалиях современного российского общества?
Разумеется, выявлять весь комплекс серьезных объективных и субъективных причин подобного положения вещей – задача специального научного исследования. Поэтому мы ограничимся только краткими пояснениями. На наш взгляд, это объясняется как природой мировоззренческих, идеологических установок современной элиты, обусловливающих направленность ее духовного мира, так и прозаическими меркантильными интересами. Впрочем, одно достаточно тесно связано с другим. Поскольку меркантильность нашей элиты, мягко говоря, достаточно известна, многочисленными фактами и убедительными рассуждениями многократно подтверждена, остановимся кратко на вопросе о том, что же лежит в основе «нового» духовного содержания многих входящих в элиту деятелей.
Кавычки в слове «новое» поставлены не случайно. Дело в том, что большая часть нашей элиты, пришедшей к власти, исповедует постулаты старой, так сказать, «первичной» либеральной теории, от которых позднее отказались сами западные либералы. Согласно им, социально-экономические процессы в обществе должны протекать без всякого вмешательства государства, спонтанно, через безличный механизм свободного рынка по принципу laissez faire – «не мешайте действовать». Точно так же ничто и никто не должен ограничивать индивидуальную свободу личности, тем более государство. Равенство понимается лишь как неограниченная свобода конкуренции. В духовном отношении на первый план выходит проповедь накопительства, приобретательства. Богатство объявляется главной и зачастую единственной ценностью, как то, что прежде всего и угодно Богу. И вновь вспомним в связи с этим слова Н. Бердяева: «Западники были неправы потому, что они отрицали своеобразие русского народа и русской истории, держались упрощенных взглядов на прогресс цивилизации, не видели никакой миссии России, кроме необходимости догнать Запад».
Уже в начале XX века с резкой критикой этих взглядов выступили неолибералы Дж. Хобсон, Т. Грин, Л. Хобхауз и другие, выдвинувшие положения о социальном реформизме, о защитных функциях государства, о том, что благо общества не сводимо только к количеству обеспеченных людей, что важны и этические ценности. А вспомним всплеск выступлений американских ученых в 60-е годы и великолепную книгу Ч. Рейча «Зеленеющая Америка», в которой звучит тревога за будущее Америки, тонущей в господствующих в обществе потребительских ценностях. Правда, раздавались и успокаивающие голоса, мол, переболеет этим Америка – и все встанет на свои места. Да, Америка-то, кажется, переболела, но теперь нам пытаются привить эту болезнь, эти «исторически перспективные, продуктивные ценности». Наши «либералы» дальше задворок либеральной теории так и не пошли.
В силу своей некомпетентности, а в основном – своих меркантильных интересов, современные российские «либералы-ястребы» убеждены, что россиянам в обязательном порядке предстоит приноровиться к «неизбежным либеральным ценностям», сколь бы неприемлемы и неорганичны для них они ни были. С маниакальной настойчивостью многие представители нашей «элиты» пытаются сломать российский менталитет, вытравить из него чувство государственности как краеугольное качество россиян, внедрить мысль о безусловном и всеобъемлющем господстве личности над государством, заменить коллективизм, соборность индивидуализмом. Их цель – убедить людей, что основные ценности лежат в русле потребительства, что патриотизм есть отжившее мертвое понятие…
И этот менталитет, выражающий основные черты российского народа, которые веками складывались, предками нашими нарабатывались, в кровь нашу вошли с молоком матери, в одночасье предлагают растоптать наши неолибералы. Разрушая российскую ментальность, они разрушают тем самым русскую нацию.
Сегодня мы часто слышим, что, дескать, негоже говорить о величии России, о ее особом предназначении. Негоже, по их мнению, потому, что это отголоски имперских замашек, негоже, потому что вообще нет и не может быть у России какого-либо особого места в мире и не смеет она выделяться из общего строя «цивилизованных государств».
Не стоит отрицать, что об экономической, финансовой, военной, политической мощи России сегодня говорить не приходится. Но патриотическое желание видеть свою страну великой – прежде всего духовно, нравственно, в сфере науки, культуры, образования – есть не блажь нищего народа и не происки коммунистов. Это желание проистекает из самой сущности российского менталитета, и всякий серьезный политик, если он хочет добиться успеха, обязательно должен учитывать данное обстоятельство в своей деятельности. И кто не может или не хочет этого понять, рано или поздно окажется столь далеко от российского народа, что, скорее всего, будет попросту отвергнут им. Разумная же опора на специфичное российское мессианство способна помочь выработке общенациональной идеи.
Духовная элита многих стран сегодня серьезно встревожена проблемой восприятия чуждых для ментальности своего народа ценностей, как бы широко они ни были распространены в других цивилизациях. И в этом отношении она сопоставима с интеллигенцией в российском понимании этого феномена. Чего нельзя сказать о многих представителях нашей элиты.
Почему, к примеру, японцы не только не пытаются разрушить свой менталитет, но делают все возможное, чтобы его сохранить? Они успешно строят свое постиндустриальное общество, основанное на приоритете государства над личностью, сберегая весьма специфический корпоративный характер народного мышления. Почему во Франции и государство, и общество так настойчиво борются, чтобы чуждая культура, чужой язык не стали доминировать в их обществе, для чего принимают специальный закон о защите французского языка и устанавливают квоты на показ иностранных кинофильмов? Почему в США ничтожен процент иностранной продукции, транслирующейся по ТВ и в кинотеатрах? На наших же экранах – засилье низкопробных американских фильмов, а во многих наших фильмах русский человек – это прежде всего пьянь, уголовник, дебил. Стало модным оценивать историю Отечества как сплошное варварство, тиранию, беспросветный мрак. Во всем этом есть большая доля вины людей, незаслуженно считающих себя интеллигенцией.
Направления пути: общественные предпочтения
Неисчерпаема проблема российского менталитета, как бесконечен и неисчерпаем поиск ответов на вопрос: «В чем суть, в чем специфика, в чем загадка (и есть ли она вообще) русской мысли, русского характера, русского духа?»
Наш труд – маленькая капелька в потоке публицистических опусов и фундаментальных работ, выступлений и деклараций, пытающихся дать ответ на этот вопрос. Но автор убежден, что в решении этой проблемы важны любые усилия, ибо нельзя
