Болдахо зычно продублировал приказ, и он понесся по цепочке от стрелка к стрелку.
Когда Зверь приблизился к оврагу, Влад команду на открытие огня давать не стал, а просто вскрыл из винтовки парочку Чужих. Вырвавшиеся на волю спирали озарили местность ярким свечением. Сразу резать их Влад не стал, дал вертлявым сыграть роль осветительных ракет, чтобы стрелки смогли спокойно осмотреться и выстрелить прицельно. Все получилось, как задумал: через несколько мгновений стрелы с золотыми наконечниками полетели в сторону врага, и фиолетовый свет затопил всю округу. Следом и Влад выпустил целый сноп белых молний.
И дело пошло.
Вскоре проблема освещения и вовсе была снята с повестки дня – специально обученные люди подожгли горящей паклей мазут в овраге. Для этого его когда-то и вырыли умные предки.
И все было бы хорошо, когда бы не было так плохо. Пришла, в конце концов, та минута, которой так боялся Влад: у защитников Сердца Мира стали кончаться стрелы. Зверей к тому времени успокоили уже немало (это само собой, постарались), но в строю осталось их гораздо больше. И словно чуя, что у людей начался подсос с боеприпасами, они усилили напор и стрелять стали гораздо чаще. У Зверя никаких проблем со стрелами не было.
Совсем худо стало, когда начали гибнуть Охотники. Сначала пришла по цепочке весть о гибели защитника пятого сектора – Охотника по имени Ямнагт. Его заменила подоспевшая Тыяхша. Затем вражья стрела пронзила сердце Ждолохо. Тут уже самому Владу пришлось прикрыть часть десятого сектора, для чего сместиться метров на двадцать против часовой.
А Чужие тем временем уже достигли стены и закопошились у ее подножия. Взбираясь один на другого, они начали выстраивать нечто вроде пирамид. Обороняющимся приходилось чуть ли не свешиваться, чтобы бить по акробатам сверху вниз. Из-за этого многие стрелки и гибли: только высунешься, тут же стрела в лоб. Да к тому же еще и не одна – Зверь болтов для людей не жалел.
Вскоре свою стрелу схлопотал и Болдахо. Влад, заметив при очередном всполохе, что верный боевой товарищ лежит в проеме амбразуры как брошенная тряпичная кукла, подбежал и оттащил. Но ничем помочь не смог. Чем тут поможешь, когда стрела пробила горло? Потряс за плечи и приказал:
– Отставить умирать!
Но Болдахо ослушался – прохрипел что-то в ответ и помер.
Рыча от злобы, солдат вновь взялся резать-кромсать спирали. Кромсать и резать. Резать и кромсать. Только тех с каждой минутой становилось все меньше и меньше – стрелы с раймондием стремительно заканчивались, и взять их было негде. Влад начал носиться по стене то в одну сторону, то в другую и экономными одиночными выстрелами вскрывать наползающих Чужих. Только пользы от этого было мало. И выглядела такая беготня как акт отчаяния.
Но верить в то, что Внутренний Город обречен, Владу не хотелось. Не привык проигрывать и упорно сопротивлялся этой мысли. И даже когда Харднетт, поймав его за рукав, сказал:
– Надо уходить, – Влад, упрямясь, мотнул головой:
– Нет. Сдохну, но не уйду!
– Хорошо, если сдохнешь, – Харднетт потряс его за грудки, – а если станешь одним из них?
Влад грубо оттолкнул полковника и, сделав шаг в направлении огневого рубежа, проорал:
– Победить или умереть!
И тут его с ног сбил мощный удар в грудь.
Мир перевернулся, в глазах сделалось темно, а в голове пронеслось: «Вот и смертушка пришла».
Но он ошибся.
Спас его кусок обожженной глины – стрела на излете угодила в шорглло-ахм.
Придя в себя, Влад с трудом поднялся на колени. Кашляя и пытаясь восстановить дыхание, вытащил из разорванного нагрудного кармана артефакт. Вернее все, что от него осталось. Стряхнув с ладони осколки, самый большой из которых был с металлический талер, горько усмехнулся:
– Не обманул папаша, помог шорглло-ахм.
– Сука ты, солдат! – выругался Харднетт. После чего вытащил второй кусок диска и с силой запустил им куда-то в темноту.
Усмехнувшись, солдат вспомнил надпись на диске:
– «Слава и Воля, слившись по Промыслу, да утвердят силу действий, происходящих…
– …от жизни, проводимой с Благим помыслом, ради Мира, ради Владыки Колеса Времени», – продолжил полковник.
– Красиво, – сказал Влад.
– Красиво, – согласился Харднетт. И, помогая ему подняться, заторопился: – Ладно, солдат, пора уходить.
– Куда?
– В Храм Сердца. Больше некуда.
– Не рано?
– Посмотри, что вокруг творится.
Влад осмотрел поле битвы взглядом Охотника и ужаснулся: Зверь уже прорвался в город. Он проходил сквозь расплавленные ворота, проникал сквозь дыры в разорванном шатре и лез через стену, на которой практически уже не осталось защитников.
Город теперь походил не просто на блестящий торт, а на блестящий торт, в котором копошатся опарыши.
Это был конец.
Барабанный бой затих, люди спасались бегством.
– Давай хоть этих прикроем, – показал Харднетт рукой на спешащих к башне стрелков.
Влад, кинув ему винтовку, а следом и последний магазин, сказал:
– Работаем на пару.
Через полминуты они уже вели остатки своей маленькой армии вверх по одной из улиц к подножию Храма Сердца. А у ворот Храма шла отчаянная сеча.
Уцелевшие Охотники отбивались от наседающих Зверей, давая возможность горожанам укрыться за стенами святилища.
Влад, обеспечив вместе с Харднеттом проход безоружных стрелков, присоединился к Тыяхше и расположился у правой створки массивных золотых ворот. Полковник отбежал к Гэнджу и Энгану – братья занимали позицию слева от входа.
Минут десять Охотники не подпускали Зверя, но потом и стрел не осталось, и смысла – людской поток иссяк, всю площадь перед Храмом заполнили омерзительные коконы.
– Закрывайте ворота! – приказал Гэндж тем, кто был внутри, а потом Охотникам: – Уходим!
Через мгновение шумно заработали блоки невидимого механизма, и ворота стали медленно закрываться. Охотники один за другим потянулись внутрь.
Спустя минуту снаружи остались пятеро – Тыяхша, ее братья и два землянина.
– Уходи! – завернув очередную стаю вражьих стрел, крикнул Влад Тыяхше.
Тыяхша мотнула головой:
– Нет – ты первым!
– Оба – туда! – рявкнул Гэндж.
Пока они благородно препирались, получил ранение Энган – стрела вонзилась ему в плечо. Сделав неуверенный шаг назад, молодой Охотник споткнулся и покатился вниз по ступеням.
И пришел бы ему конец, если бы не Харднетт.
