Отбросив в сторону выпотрошенную винтовку, полковник выхватил нож и с яростным криком рванул вниз. Разя направо и налево врага золотым тесаком, он добрался до Энгана, легко закинул его на плечо и стал пробиваться к Воротам.
А те уже почти закрылись.
Когда Харднетт внес раненого в Храм, между створками осталась метровая щель.
Промедление было смерти подобно – Влад схватил Тыяхшу за руку и потащил в Храм.
Последним внутрь протиснулся Гэндж.
Соприкоснувшись, створки с хрустом раздавили пустой колчан за его спиной.
3
Оказавшись внутри, Тыяхша кинулась к постанывающему от боли Энгану.
– Как он? – тихо спросил Влад у Харднетта.
– Матерится, значит, жить будет, – ответил полковник и, обведя взглядом своды Храма, усмехнулся: – Только недолго. Как и все мы тут. Если, конечно, не подсуетимся.
Убедившись, что с братом все в порядке, к ним подошел Гэндж и спросил, обращаясь к Харднетту:
– Ты кто, не свой?
– Геродот, специалист по погибшим цивилизациям, на Тиберрии в научной командировке, – отрекомендовался Харднетт и покосился на Влада.
Тот промолчал.
– Спасибо тебе, Геродот, – сняв перчатку, протянул руку Гэндж.
Харднетт протянул свою. И они обменялись крепким мужским рукопожатием.
«Главное, чтоб не стали целоваться», – усмехнулся про себя Влад и, не выдержав лживости сцены, отвернулся.
Оглядевшись по сторонам, увидел (насколько это позволял свет от нескольких горящих факелов), что изнутри Храм представляет собой огромный невзрачный зал, своды которого подпирают два ряда колонн-параллелепипедов из темного камня. Никакой культовой росписи. Никакого алтаря. Никаких присущих соборам излишеств. Все скромно. Все строго. Параллельно и перпендикулярно. Но зато прямо по центру располагается окруженный блоками провал, из темноты которого уходит вверх гладкий металлический столб толщиной с десятилетнюю сосну. Ничего подобного Влад раньше не видел.
Гражданских в зале было человек триста. Они вели себя тихо. Никто не орал, не стонал и не плакал. Даже дети. Сгрудившись вокруг монаха Церковной унии, все слушали проповедь.
«Вот чей звездный час настал, – подумал Влад. – Говорил же я ему, на войне не бывает атеистов».
Тут к нему подошла Тыяхша, и солдат, заглядывая ей в лицо, сочувственно поинтересовался:
– Как Энган?
– Спит, – коротко ответила девушка.
Ободряюще пожав ей руку, Влад обернулся к Гэнджу:
– Что будем делать, командир?
– Шорглло-ахм молчит? – задал тот встречный вопрос. Набравшись духу, Влад – как в холодную реку с моста – повинился:
– Нет больше шорглло-ахм. Зверь его сломал. Стрела бац – и вдребезги.
– Плохо, – спокойно сказал Гэндж. И больше ничего. Никаких упреков.
Влад стянул маску и, вытирая с лица едкий пот, спросил:
– Сколько сможем продержаться?
– Мало, – ответил Гэндж.
– С водой-едой плохо? – предположил Влад. Охотник хотел ответить, но тут в разговор вступил полковник.
– Ты, солдат, видел, что они сделали с воротами в крепость? – спросил он.
Влад мотнул головой:
– Нет, мимо меня прошло. Я все время наверх смотрел. Туда, где спирали. А чего они там учудили?
– Расплавили, – сказал Харднетт. – Лично видел. Навалились стаей и расплавили. Не просто им это далось, но за полчаса справились. Здесь ворота раза в три толще. Считай, осталось нам от силы часа полтора. Не больше. А то и меньше.
Влад поскреб затылок:
– И что теперь?
Гэндж ничего не ответил. И Тыяхша промолчала. А вот у Харднетта было что сказать.
– Слушайте и не перебивайте, – потребовал он. – Я хоть и не глубоко, но в теме.
И без какого-либо перехода начал рассказывать:
– Вот что я знаю. Когда-то, много веков назад, Сыны Агана создали устройство, которое вы называете Сердцем Мира. Зачем оно им было нужно, бог весть. Может, для научных целей, а может – для практических. Не суть важно. Важно то, что луч, испускаемый этим устройством, пробил дыру между Мирами. И все бы ничего, да только этой дырой воспользовались зловредные обитатели иного Мира – Чужие. Или как вы их называете – Звери. Сыны Агана – что делает им честь – отреагировали быстро и нашли способ справляться с такой напастью. Это они молодцы. Сами кашу заварили, сами и расхлебывать взялись. Впрочем, не вам, Охотникам, мне об этом говорить. Лучше меня знаете. – Полковник прервался и оглядел лица собеседников. Все трое слушали его очень внимательно. – Дальше вот что. Оказалось, что устройство, срабатывая раз в двадцать четыре эталонных года, делает дыру между мирами все шире и шире. И каждый раз через нее пробирается все большее и большее количество Зверей. Сыны Агана скоро сообразили – наступит такой момент, когда их Охотники не смогут справиться с очередной атакой. Поэтому оставили потомкам предупреждение.
– Пророчество, – поправил Влад.
– Ну, пусть Пророчество, – легко согласился Харднетт. – И с той же целью оставили план лабиринта, в котором находится Сердце Мира.
– Где он? – спросил Гэндж.
Харднетт не понял:
– Что?
– Он имеет в виду лабиринт, – пояснила Тыяхша.
Харднетт постучал каблуком по плитам:
– Есть мнение, что здесь, под этим Храмом. А вход… – Он махнул в сторону колодца. – Вход, думаю, там.
После чего замолчал, дал слушателям возможность как следует вникнуть в сказанное. Повисла пауза. Гэндж вытащил сигару и прикурил.
– Слушай, начальник, ты что-нибудь слышал о Человеке Со Шрамом? – первым нарушил молчание Влад. И когда Харднетт кивнул, задал еще один вопрос: – Кто он во всей этой истории?
– Тот, кто доберется до Сердца Мира, – мгновенно отреагировал полковник.
– Зачем ему к Сердцу Мира? – спросила Тыяхша, потирая красные от недосыпания веки.
Полковник улыбнулся:
– Я вам сейчас одну вещь скажу, только вы потом на меня не кидайтесь. Ладно?
– Ладно, – на полном серьезе пообещала девушка. Прежде чем начать объяснение, Харднетт спросил:
– Как вы думаете, зачем Зверь хочет добраться до Сердца Мира?
– Известное дело – чтобы сожрать его, – ответил Влад.
Гэндж кивнул: мол, так и есть. И Тыяхша подтвердила:
– Зверь хочет уничтожить Сердце Мира, чтобы воцарилась Вечная Тьма, имя которой – Бездна. Так сказано в Пророчестве.
