В общем, мы доставили Грохольскую с сумками к дверям ее квартиры и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, поехали в сумасшедший дом.
В СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕЕхать пришлось довольно долго. Сначала на автобусе, а затем еще и на трамвае, до самого кольца. Рядом с конечной остановкой за высоким забором и располагалась психушка.
На проходной сидела старуха, по виду ровесница Грохольской.
— Здравствуйте, бабуля, — сказала я ей.
— А?! — не услышала она.
— Я говорю: «Здравствуйте».
— Чаво?!
— Бабушка, — прокричал Володька бабке в самое ухо, — можно нам пройти в сумасшедший дом?!
— Нельзя, милок. Седня не приемный день.
— Да мы не к больному, — прокричала я ей во второе ухо, — а к главврачу!
— Дак он ишо не приехал.
— Приехал, приехал, — заходя в дежурное помещение, сказала вторая старуха.
— А че машины не видать?
— Склерозница ты, Семеновна. У него машина, почитай, вторую неделю в ремонте. Он теперича как мы с тобой, на трамвайчике ездит.
— Ой, верно, Клава. Я и забыла. Проходите, ребятки.
— А как его зовут? — спросила я.
— Антон Мироныч, — ответила вторая старуха.
— Сидоров, — добавила первая.
Мы прошли на территорию сумасшедшего дома. Ничего особенного здесь не было. Вдоль дорожки стояли елки в снегу. А саму дорожку деревянной лопатой очищал от снега маленький мальчишка.
— Эй, пацан! — окликнул его Володька.
— Какой я тебе пацан?! — обиженно произнес мальчишка писклявым голосом.
Это был пожилой лилипут. Мы с Воробьем на секунду потеряли дар речи.
— Э-э, извините, — запинаясь, проговорила я, — вы не подскажете, как пройти к главврачу Сидорову?
— Вон туда идите, — показал лилипут лопатой. — Третий корпус, первый этаж.
— Спасибо, дяденька.
Мы направились к третьему корпусу.
— Видала, Мухина, — вполголоса сказал Володька. — Лилипут.
— Ага.
В коридоре первого этажа мы увидели мужчину в белом халате. Он быстрым шагом ходил из угла в угол.
— Простите, — спросила я у него, — а где главврач Сидоров?
— Я главврач Сидоров! — отрывисто ответил он. — В чем дело?!
— Разрешите нам поговорить с профессором Федякиным.
— Говорите! Я профессор Федякин!
— То есть как?.. — запуталась я.
— Мухина, — шепнул Воробей, — это же шизик.
К нам подошла миловидная девушка.
— Боренька, — ласково сказала она, — опять ты надел мой халат.
— Я ваш первый заместитель, — важно объявил Боренька.
— Снимай, снимай. И иди к себе в палату.
Мужчина нехотя снял халат и ушел.
А в коридоре появился еще один тип в белом халате.
— Медсестра, — строго сказал он девушке, — почему посторонние в отделении?!
— Не знаю, Антон Мироныч. Я сама только что пришла.
Ага, значит, это и есть главврач Сидоров.
— Прошу прощения, — как можно вежливее произнесла я, — вы нам не разрешите поговорить с больным Федякиным?
— Не разрешу, — отрезал главврач.
— А почему?
— Потому что этот пациент находится в отделении для буйнопомешанных. Туда посторонним вход строго воспрещен.
Я как обычно прикинулась круглой дурой.
— Дядя Федя мне не посторонний. Я его племянница. Когда он был здоров, мы с ним очень дружили. — Я шмыгнула носом. — Доктор, пожалуйста, разрешите повидать дядю Федю. Я с родителями завтра в Гонолулу улетаю. Может, больше любимого дядечку никогда и не увижу… — Для пущего эффекта я попыталась пустить слезу, но ничего не вышло.
Сидоров смотрел на меня колючим взглядом.
— Девочка, ты думаешь, я идиот?
— Откуда я знаю? Мы же с вами не знакомы.
Глаза его сузились.
— Так вот, дорогуша, я не идиот. У Федякина нет никаких племянниц. У него вообще нет близких родственников.
— А она ему дальняя родственница, — пришел мне на помощь Володька. — Внучатая племянница. Ее дедушка по материнской линии был женат на двоюродной бабушке Федякина по отцовской линии. А у сына этой бабушки, от первого брака, имелась дочь, которая вышла замуж за брата его молочной троюродной сестры…
— Что вы мне голову морочите, — перебил его Сидоров. — Идите отсюда, пока охрану не вызвал.
Да, фокус не удался. Надо было уходить. Мы поплелись к выходу. Но, завернув за угол, сразу же остановились.
— Ну что, Воробей, делать будем? Домой пойдем?!
— Не торопись, Мухина. Я читал один детективчик, там тоже сыщиков в психушку не пускали. И тогда они кой-чего придумали… — Он задумчиво посмотрел на санитарку, которая мыла пол в дальнем конце коридора. — У тебя деньги есть?
— Деньги? — Пошарив в карманах, я вытащила несколько мятых бумажек. — Есть немного.
Володька презрительно скривился.
— Какие ж это деньги. На жвачку и то не хватит.
Тут я вспомнила, что в заднем кармане джинсов у меня лежат пятьдесят баксов. Я их приготовила на случай, если вдруг попадутся классные кроссовки. Достав купюру, я протянула ее Володьке.
— Вот это совсем другое дело, — обрадовался он.
Забрав у меня доллары, Воробей направился в дальний конец коридора. Там он о чем-то пошептался с санитаркой и вновь вернулся ко мне.
— Порядок. Тетка нас проведет в отделение буйнопомешанных.
— Как тебе удалось ее уломать?
— С помощью твоих долларов.
К нам подошла санитарка.
— Идемте, ребята. Только быстро. А то мне влетит.
— Да мы мигом, — заверила я ее.
Спустившись в полуподвальное помещение и пройдя мимо здоровенного охранника с бритым затылком, мы очутились еще в одном больничном коридоре. Вдоль стен тянулось множество металлических дверей с зарешеченными окошками. Это и было отделение для буйнопомешанных.
Мы остановились у одной из дверей. Я прочла коротенькую надпись на табличке:
«ФЕДОР ПЕТРОВИЧ ФЕДЯКИН, 54 ГОДА.
ДИАГНОЗ: ВИРТУАЛЬНЫЙ АППЕНДИКС».
Я заглянула в окошко. Все стены, пол и потолок палаты были обиты толстым войлоком. В дальнем углу, на полу, сидел немолодой мужчина в смирительной рубашке.
