— Да, Мухина, — ответил Володька, — это дело покруче остальных будет. Здесь глобальный подход нужен.
— Как это — глобальный?
— Ну, то есть целенаправленный.
— Как это — целенаправленный?
— Значит, надо рассматривать вопрос в полном объеме.
— Как это — в полном объеме?
— Со всех сторон.
— Как это…
— Мухина, если ты сейчас скажешь: «Как это со всех сторон», — я тебя толкну в сугроб.
— Как это со всех сторон? — тут же сказала я.
— А вот так! — Володька разбежался, намереваясь толкнуть меня в сугроб. Но я отскочила в сторону. И Воробей сам ткнулся носом в снег.
— Ура-а-а!!! — завопила я, набросившись на него.
Мы стали шутливо бороться.
— Мальчик, мальчик! — раздался строгий старушечий голос. — Сейчас же прекрати обижать девочку! Я кому говорю?!
Рядом с сугробом стояла старуха Грохольская. Моя соседка по лестничной площадке.
— Здрасте, Ольга Васильевна, — поздоровалась я, отряхиваясь от снега.
— Эммочка, солнышко, — узнала она меня и, сурово глянув на Володьку, добавила: — Как не стыдно обижать слабую девочку.
— Ее, пожалуй, обидишь, — проворчал Воробей, вылезая из сугроба и тоже отряхиваясь.
— Ой, Володечка, — узнала и его Грохольская. — Ребята, вы мне не поможете сумки до дома донести? А то столько всего накупила, а сил тащить уже нет.
— За деньги мы вам все дотащим, — бойко ответила я.
— Конечно, Эммочка, конечно. — Старуха суетливо полезла за кошельком.
— Да я пошутила, Ольга Васильевна. Давайте ваши сумки.
Мы подхватили сумки и направились к моему дому.
— Вот спасибо. Вот молодцы, — семенила рядом Грохольская. — Выручили бабку.
На перекрестке загорелся красный свет.
— Такой ужасный переход, — посетовала Ольга Васильевна. — Как красный зажжется, так и горит, и горит…
— Нет, все же интересно, — вернулась я к прежней теме, — зачем колдунам понадобились именно рыжие девочки? Может, они из рыжих волос парики делают?.. Как ты считаешь, Воробей?
— Тогда уж не парики, а колдовское зелье. Варят из волос эликсир молодости, чтобы жить триста лет.
— А вдруг все-таки их в жертву приносят?!
— К чему тогда сложности с похищением? Хватай любую девчонку на улице и приноси в жертву.
— Но им надо именно с рыжими волосами.
— Рыжих по улицам тоже полным-полно ходит.
— Слушай, Володька, а может, им нужны не все рыжие. А определенные.
— Что значит — определенные?
— А ты вспомни, сколько малявок выбежало на сцену. Чего ж бандиты их всех не забрали? А похитили одну Катьку!
— Ну, всех они и не могли забрать. Слишком много.
Тут мне в голову пришла гениальная догадка.
— Воробей, а ведь кукла Барби — вовсе не кукла! Это замаскированный под куклу прибор! И он сработал, когда Вертихвостьева подошла к Катьке! Помнишь, глаза зеленым светом загорелись?! Прибор что-то определил в Катькиных волосах.
— А что он мог определить?
— Откуда я знаю?! Какие-нибудь гормоны или хромосомы. Черт их разберет. Не важно. Главное, все дело в химическом составе рыжих волос!
— Ах-ах, — меланхолично вздохнула Грохольская. — Когда-то и у меня были роскошные золотистые волосы. — Она дотронулась до своих седин, выбившихся из-под зимней шляпки. — Это было так давно, так давно…
— А вас в молодости никто не пытался похитить? — поинтересовалась я.
— Конечно, пытались, — кокетливо ответила Ольга Васильевна.
— Кто?! — в один голос спросили мы.
— Поручик Белецкий. О-о, какой это был красавец мужчина.
— Да нет, — отмахнулся Володька. — Мы про другое спрашиваем. Вспомните, интересовался кто-нибудь вашими рыжими волосами?
— Интересовался. И не кто-нибудь, а мой собственный муж. Академик Дундуков.
Здесь надо сказать, что старуха Грохольская была не совсем обычной старухой. Она являлась вдовой знаменитого академика Ивана Ивановича Дундукова. В свое время Дундуков совершил множество великих открытий, и за это его похоронили на Новодевичьем кладбище. Кстати, чокнутый профессор Федякин был любимым учеником академика. Ну, разумеется, еще до того, как чокнулся…
— Так вот, — продолжала Ольга Васильевна, — году в пятидесятом Ваня неожиданно заинтересовался моими волосами. Чуть ли не каждый день срезал с моей головы волосинки и подолгу рассматривал их в микроскоп. Бормоча при этом себе под нос: «Надо же… Кто бы мог подумать…»
Я опустила сумку на тротуар.
— Расскажите все подробно.
— Да тут и рассказывать нечего. Скоро Ваня перестал заниматься моими волосами и начал изучать волосы соседской девочки. У нас по соседству жила тогда маленькая девочка…
— А сколько девочке было лет? — спросил Володька.
— Лет шесть. Она была вся рыжая-рыжая. Прямо как лисичка. Иван Иванович, изучая ее волосы под микроскопом, частенько восклицал: «Невероятно! Фантастично!.. Да я за это открытие Нобелевскую премию получу!!»
Грохольская замолчала.
— Ну а дальше-то?! — нетерпеливо сказала я.
— Дальше Ваня умер, — грустно ответила старуха. — И осталась я без мужа и без Нобелевской премии.
— А записи?! — воскликнул Воробей. — Записи сохранились?!
— Ваня никогда ничего не записывал. Он все держал в голове.
Я с досадой топнула ногой.
— Выходит, никто на свете не знает, какое открытие совершил академик Дундуков!
— Почему никто не знает? Федор Петрович знает. Он помогал моему мужу.
— Федякин?!! — закричали мы.
Опять!.. Опять профессор Федякин!!
— Бедный Федечка, — сокрушенно покачала головой Ольга Васильевна. — И как его угораздило сойти с ума?
— Володька, это след, — коротко сказала я.
— Ты думаешь, Федякин связан с бандой черных колдунов?
— Я ничего не думаю. Просто возникла новая версия. Ее необходимо проверить.
— Интересно, как мы ее проверим?
— Элементарно, Воробей. Надо съездить в психушку и спросить у Федякина, что за странные исследования проводил он вместе с Дундуковым.
— Ну ты даешь, Мухина. Он же чокнутый.
— Вот и хорошо. Может, нормальный бы и не сказал. А чокнутый скажет. Давай попробуем. Попытка не пытка.
— Да я не против. Давай. Как написано в одном детективчике: «Если есть ниточка, надо обязательно за нее потянуть».
