– Не могу.
– Хранишь верность Косово?
– Да.
– Ты его больше меня любишь?
– Нет, не в этом дело…
– А в чем?
– Мои родители…
– Я готов предстать перед ними и сказать, что люблю тебя!
– Моих родителей нет в Приштине.
– Где они, скажи?
– Во время бомбардировок албанцы выкрали моих родителей. Я ничего о них не знаю. Потому я и согласилась переводить для тех, из гуманитарной организации «Кер» – надеялась с их помощью найти родителей.
– Что же ты мне об этом не сказала на лугу? Или сегодня ночью?
– Если бы я сразу рассказала, пока мы шли в отель, ты бы подумал, что я с тобой только для того, чтобы спасти родителей.
– Пошли…
– Нет, ты спустишься с карниза.
В этот момент послышался вежливый стук. Я подошла к двери, уставилась в маленький глазок. Увидела стучащий палец, – он лез мне прямо в глазок. Вернулась к капитану и, совсем как его солдат, отрапортовала:
– Капитан, с этого момента твоим парашютом буду я!
Поцеловала Гарольда, когда он перелезал через подоконник, потом еще раз, когда он гнездился на карнизе. Я спросила:
– Ты знаешь, куда идешь?
– Знаю, – ответил он, – иду, чтобы опять найти тебя.
Я внимательно следила за стуком в дверь и отходом капитана, который, совсем как Джеймс Бонд, спрыгнул с карниза на разрушенную бомбой крышу. По улице – я чуть не рассмеялась! – проехали три грузовика, а на них были укреплены огромные фотографии немецкого генерала Клауса Райнхардта. Подумала, что так культуртрегер майор Шустер знакомит народ с новым командующим КФО-Ра. Я произнесла фамилию Шустера громко, как будто зову его, потому что в апартаментах не оставалось никого, кроме Шустера и все более сильного стука в дверь. Подкрасилась, с улыбкой ожидая прихода руки, стучащей в дверь…
– Хелло, – произнес сержант Militer Police.
– Это вы, сержант? Пожалуйста.
– Извините, что так рано, еще только полдень…
– Что вы, самое время для виски!
– Нет, самое время спросить про капитана Гарольда.
– Окно, – ответила я.
– Сбежал? – спросил сержант.
– Карниз… – продолжила я, забавляясь. – Когда?
– Когда я проснулась, его уже не было.
– Спокойно ли он спал?
– Не знаю, я спала в соседней комнате. Когда я несколько минут тому назад зашла сюда, чтобы спросить о планах на сегодняшний день… Вы знаете, я ведь всего лишь переводчица капитана Гарольда Кина…
– Я заходил в вашу комнату, что рядом с апартаментами Гарольда, простите, – капитана Гарольда…
– Вы полагаете, я спала здесь?
– Нет, я всего лишь хотел просить вас передать капитану Гарольду Кину приказание немедленно явиться к генералу Джексону.
– Вы знаете, я пошутила, когда вам сказала про карниз.
– Я догадался, – ответил сержант.
Мы оба все время смеялись над собственными словами. Мне вдруг пришло в голову, что лучше бы этот сержант нарисовался на лугу перед овцами. Он был покрасивее Гарольда, лучше одет и пах хорошим шоколадом.
– Присаживайтесь, – сказала я.
– Увы, не имею права, поскольку отныне эти апартаменты принадлежит не капитану, – в дверях ждет мадемуазель Тереза.
В дверях показалась полная женщина, совсем как имя Тереза, когда его произносят полными губами, – толстое слово, по крайней мере, так мне кажется, в то время как слово «сержант» напоминает мне мост – так и вижу, как по его буквам бегут дети.
Тереза в дверях – толстое слово – вежливо попросила ключ от «моей» комнаты. Я бросила его в сторону Терезы, совсем как ключи, которые бросил мне Иован, покидая кафану, – ключи, полет которых завершился не в моих руках, а у Рекса. «Что же, – пронеслась у меня мысль, – остается мне кухня Рекса».
Сержант, играя красивыми глазами, объяснял мне тоном гида:
– Мадемуазель Тереза, переводчица майора Шустера, займет вашу комнату, в то время как майор Шустер поселится в апартаментах бывшего капитана…
– Бывшего? – спросила я.
– Я имею в виду – для вас «бывшего». Полагаю, что он лишился права на переводчицу, а может, и права командовать парашютно-десантным полком.
– Кажется, вы становитесь «будущим»?
– Не понял…
– Я смотрю, вы высказываете мнение, не совсем соответствующее вашему званию.
– Да, мне повезло, я теперь не сержант в патруле.
– И стали?
– Теперь я служу в «Баре Кукри», после Opening Nights.
– Похоже, вам повезло в танго?
– Я сделал всего несколько па, и вы исчезли в толпе. Я остался думать над тем, почему это немцы и англичане так не любят друг друга.
– Это не совсем так.
– Я имею в виду майора Шустера и капитана Кина.
– Аллюзия? – вежливо спросила я.
– Прозрачная, – признался сержант.
– Я тоже «прозрачна», потому должна определиться.
– За Англию или за Германию?
– А может, за Америку?
– Но я ведь всего лишь сержант.
– Не поняла. Меня ждет кухня в «Баре Кукри».
– Нож кукри, – пошутил сержант.
– Попробую приручить нож кукри – научу его резать репчатый лук.
– Я должен буду хорошо порезать этот наш разговор…
– Должны будете представить рапорт немецкому генералу Клаусу Райнхардту?
– Я пишу нечто совсем иное.
– В американские газеты? – Нет.
– Матери или жене? – Нет.
– Ладно, пошутила – пишете обо мне?
– Может быть когда-нибудь, когда покину Косово.
– «Мемуары сержанта»?
– Хорошее название.
– Вы выглядите лучше названия, я просто шутила.
– Красавцы писать не умеют.
Я прищурила глаз, будто рассматривая его в пятидесятимиллиметровый объектив: диафрагма два и восемь, объектив – второй глаз, не настолько хороший, чтобы быть плохим… Плохим? А может?
– Не может быть. Вы…
– Надеюсь, что да.
– …писатель?
– Пытаюсь.
– Это моя специальность, я на отлично сдала курс всемирной литературы.
– Первый мой роман оказался весьма успешным, но каждый знает, что писатель становится таковым после второго.
