Оглянулась; улыбкой дала Гарольду знак – пока не следовать за мной. Потом зашагала быстрей. Надеясь, что еще не утратила навыки игры в классики и не наступлю на черту, и не вылечу из игры.
После каждого шага оборачивалась, опасаясь, что Гарольд пойдет за мной. Посылала ему воздушные поцелуи, но не была уверена, что он видит их в тумане. Да я и сама в этом тумане ощущала себя смертью, только косы в руках не хватало. «Не болтай ерунды», – говорила сама себе, пугалась и едва не кричала.
– Где же вы, ети вашу мать? – спрашивала я зеленую траву про мины. – Где вы прячетесь, вы, маленькие черные твари ростом с медведку или крота?
Остановилась, трава колыхнулась… Это был первый ночной ветерок, от которого рождается рассвет.
Туман разбежался, будто кто-то порвал его в клочья.
Я повернулась и увидела в тридцати метрах от себя Гарольда, встревожено указывающего на небо.
Увидела – справа, от моста.
Вдоль реки летит вертолет…
Еб твою мать, что это еще такое?
Вертолет замер в воздухе, немного левее меня.
В дверях черной птицы висел Джон. За его спиной я увидела Скендера… Скендер, что ли, рассказал Джону про мины на лугу?
– Мария! – кричал Джон. – Берегись! Луг и река заминированы!
Я махнула Джону рукой – не волнуйся, знаю!
Но испугалась: а вдруг капитан Гарольд сейчас бросится ко мне?
Вертолет, словно опасаясь взрыва, взвился в небо. Я увидела Гарольда, который мог слышать или догадаться о цели их прилета.
Гарольд бежал ко мне. Крикнул со смехом:
– Смотри, не растопчи одуванчик!
И поскольку я сербка и не могу быть трусливее его, я рванулась к капитану английского королевского парашютно-десантного полка.
Стремясь друг к другу, мы перепрыгнули ОДУВАНЧИК, обнялись в воздухе, и больше на землю не возвращались. Мины, взрываясь одна за другой, унесли нас в небо.
Мы летели обнявшись.
Капитан Гарольд,
чтобы объясниться мне в любви.
Я, Мария Лепич,
чтобы стать Сербией.
Сербия, мать твою, разве мне это надо было?
После всего этого,
я прекратила понимать…
