кусочек пельменя, говорю: — Я хочу начать смотреть квартиры.
Папин взгляд переходит на мое лицо. — Так скоро?
— Я, наверное, месяц или около того буду искать, прежде чем найду жилье.
— В каком районе?
— Манхэттен. Я хочу быть поближе к ресторану, где надеюсь получить должность.
— Давай посмотрим, где ты будешь работать, а потом я помогу тебе купить квартиру.
Уголок моего рта приподнимается в улыбке. — Тебе не нужно этого делать. Мой сберегательный счет довольно внушительный.
— Я знаю, но позволь мне сделать это для тебя. Считай это подарком за то, что ты так упорно боролась.
Я прижимаюсь плечом к папиному плечу. — Ты балуешь меня.
— Конечно. Ты же моя дочь.
Я чувствую себя немного эмоциональной, пока мы продолжаем есть, и только когда мы закончили, я говорю: — Я бы не выжила без тебя, папа. Спасибо, что практически тащил меня на себе последние три года.
Он похлопывает меня по колену, а затем встает и идет к своему столу. Повернувшись ко мне спиной, он прочищает горло, прежде чем прошептать: — В этом мире нет ничего, что я не сделал бы для тебя.
Я знаю. Я самый счастливый человек на свете, потому что он мой отец.
***
Вылезая из Мерседеса, я смотрю на букет лилий, а затем окидываю взглядом кладбище.
Пока я жду, пока папа обойдет машину, мимо нас медленно проезжает Бентли с затемненными окнами.
Улыбаясь папе, я перехватываю свою руку через его, и пока мы идем к маминой могиле, я смотрю на аккуратно подстриженную траву и ухоженные могилы. Здесь есть клумбы с цветами и старые деревья, природа сливается с надгробиями.
— Здесь очень красиво и спокойно.
— Я бы не стал ассоциировать слово «красиво» с кладбищем, — отвечает папа.
Я бросаю взгляд направо и вижу мужчину, присевшего перед надгробием и слегка склонившего голову. Прежде чем я успеваю отвести взгляд, он смотрит в мою сторону.
Из-за большого расстояния между нами я не могу хорошо рассмотреть его лицо и быстро отворачиваюсь, чтобы он не подумал, что я на него пялюсь.
Когда мы доходим до маминой могилы, я беру мертвые цветы из держателя, прикрепленного к надгробию, и ставлю туда свежий букет.
— Мы принесли тебе лилии, мама, — говорю я, читая слова, выгравированные на граните.
— Привет, Сэди, — шепчет папа, обнимая меня за плечи. — Я привез Скайлер, чтобы ты увидела, как ей хорошо. Но она такая же упрямая, как и ты, и хочет сделать слишком много и слишком рано.
Я хихикаю. — Нет, просто папа, как всегда, слишком заботлив.
Мы стоим у маминой могилы в тишине, и через мгновение я чувствую жуткое покалывание на шее.
Взглянув направо, я вижу, что мужчина все еще стоит у могилы, которую он пришел навестить, но его голова повернута в нашу сторону.
Он просто смотрит в нашу сторону, но все равно мое тело напрягается, и я чувствую опасность.
— Пойдем домой, папа, — говорю я, уже отворачиваясь от маминой могилы.
Когда мы идем обратно к машине, папа спрашивает: — Ты хочешь еще где-нибудь остановиться или мы едем домой?
— Домой. Я хочу приступить к ужину.
Мы забираемся в Мерседес, и я пристегиваюсь ремнем безопасности. Когда папа направляет нас к воротам кладбища, я говорю: — С тех пор как мне сделали пересадку, у меня постоянно возникает странное ощущение, что за мной наблюдают.
Папин взгляд переходит на мое лицо. — Но ты почти не выходишь из дома.
— Я знаю. Это странно. Неважно, готовлю я или смотрю телевизор, это чувство возникает в самые случайные моменты.
— Ты не из тех, кто страдает паранойей, милая. Может, нам стоит записаться на прием к психотерапевту? Ты через многое прошла за последние три года, и разговор об этом может пойти тебе на пользу.
Я хихикнула. — Нет, спасибо. Я не стану выкладывать свои внутренности какому-то незнакомцу. Разговор с тобой - это вся терапия, которая мне нужна.
— Может, тебе стоит пригласить Окли и Хэлли? Ты давно их не видела, — говорит папа.
Есть причина, по которой я их не видела. Они перестали приходить в больницу, когда им стало слишком тяжело справляться с ситуацией.
Не желая думать о том, что друзья бросили меня в самый трудный момент, я бормочу: — Не думаю.
Папин взгляд снова переходит на меня. — Между тобой и ними что-то произошло?
Я качаю головой и смотрю в окно. — Наши жизни просто разошлись в разные стороны. Так бывает.
Он на мгновение замолкает, прежде чем сказать: — Мне жаль, милая.
— Бывает. — Наклонившись вперед, я включаю радио и регулирую громкость, чтобы музыка не была слишком громкой.
Как только папа отъезжает от светофора, я снова откидываюсь на сиденье и смотрю в окно.
Справа от нас стоит черная машина, опустив стекла, я вижу мужчину на заднем сиденье.
Осознание выбивает из меня весь воздух, но через секунду машина сворачивает на боковую улицу, и я больше не вижу человека.
Я абсолютно уверена, что это тот самый мужчина, который снился мне в ночь после пересадки.
Я бы узнала эти лесные глаза где угодно.
Когда машина отъезжает, я понимаю, что это Бентли.
Неужели это тот самый, который я видела на кладбище?
Не прошло и минуты, как я уже сомневаюсь в себе.
Может, это было просто дежавю?
Глава 10
Ренцо
Сидя в своей гостиной, я смотрю трансляцию с камер, которые я установил в особняке Дэвиса.
Я подношу стакан с виски к губам и делаю глоток, не сводя глаз со Скайлер, которая сушит волосы феном.
За последние три недели она физически изменилась. Ее лицо больше не не такое худое, а кожа приобрела здоровый блеск. Благодаря набранному весу она превратилась из симпатичной в поразительно красивую.
Она сидит за своим туалетным столиком лицом к камере, и когда я смотрю в ее ясные голубые глаза, мне кажется, что она видит меня.
Ее движения замедляются, и, нахмурив лоб, она выключает фен.
Она оглядывается по сторонам, затем зажимает нижнюю губу между зубами и бормочет: — Это становится безумием. Здесь никого нет.
Уголок моего рта приподнимается в хищной ухмылке. — О, я здесь.
Расчесывая рыжие волосы длиной до плеч жесткими движениями, она говорит: — Мне лучше перестать видеть призраков повсюду, иначе папа потащит мою задницу к ближайшему психотерапевту.
Положив расческу на стол, она смотрит в зеркало и вздыхает.
Я встаю и подхожу ближе к экрану телевизора, пока не оказываюсь с ней лицом к лицу.
Она действительно чертовски красива.
Скайлер встает и идет к своей кровати. На ней только безразмерная футболка, и когда она заползает на матрас и садится, сложив ноги перед собой, мне открывается прямой вид на ее черные трусики и гладкие внутренние стороны бедер.
На мгновение
