Но сейчас, несмотря на поведение дочери, Нетта обняла ее.
– Где твой фартук? – спросила она.
Доменика похлопала себя по платью. Про фартук она совсем забыла.
– Вот он! – взвизгнул Альдо, тыча пальцем в угол возле стола.
Чистый фартук, который Доменика надела утром, был абсолютно испорчен. Он валялся на полу, скомканный, пропитанный кровью Сильвио, которая уже засохла и потемнела.
– Я его только что латала и штопала. Теперь ты до конца года будешь ходить без фартука.
– Прости, мама.
– Ну а ты? – Нетта отвесила Альдо подзатыльник. – Что ты делал со взрослыми мальчишками на пляже?
– Синьор Анибалли велел нам поймать вора. – Альдо потер затылок.
– Сильвио. Ничего. Не украл. – Доменика заговорила с братом так, будто он плохо слышал. – Сильвио взял для меня карту на время. В библиотеках же выдают книги, карты, чертежи. Мы собирались ее вернуть.
– А мы хотели убедиться, что вы вернете то, что взяли на время, – передразнил ее Альдо.
– Да ты даже не знаешь, как читать карту, – огрызнулась Доменика. – У тебя мозгов как у ракушки.
Пьетро Кабрелли устал все это слушать.
– А ну, хватит!
Доменика следила за движениями Претуччи, пока тот завязывал узлы, закрепляя каждый шов.
– Мама, это была моя идея, а не Сильвио. Наказывайте меня, – сказала она, не отрывая глаз от рук доктора.
– Да, ты будешь наказана.
Сильвио опять попытался сесть:
– Синьора Кабрелли…
Претуччи осторожно коснулся его плеча:
– Ложись. Синьорина, покажите-ка маме и папе свое мастерство. Обрежьте нить и обработайте все, пожалуйста.
– Sì, Dottore. – Доменика вымыла руки в тазу, прежде чем забраться на табурет. Она аккуратно обрезала хирургическую нить ножницами. Затем, сбрызнув кусочек марли вяжущим средством, осторожно промокнула кожу вокруг швов.
Вера Вьетро не сводила глаз с сына.
– Что происходит? – спросила Нетта Кабрелли своего мужа и тут же обратилась к Претуччи: – Почему моя дочь вам помогает, Dottore?
– Потому что умеет. Ваша дочь мне ассистировала. Она набрала чистой воды, приготовила бинты и промыла рану. Она даже вызвалась наложить швы.
– Я в этом не сомневаюсь. – Нетта Кабрелли вздохнула. – Va bene, Dottore. Доменика, как закончишь, сразу возвращайся домой.
– Спасибо, мама.
– Отец останется здесь, пока доктор тебя не отпустит.
Нетта взяла сына за шиворот и вытолкнула его за дверь, не попрощавшись с синьорой Вьетро.
К этому времени кожа вокруг раны Сильвио слегка порозовела.
– Синьора Вьетро, видите? Рана уже заживает.
Доменика внимательно рассматривала искусную работу доктора. Стежки прилегали друг к другу так плотно, что ряд крошечных темных точек повторял изгиб густой черной брови Сильвио.
– Здорово, Dottore. – Доменика была впечатлена. Она повернулась к матери друга: – Синьора Вьетро, на ночь смазывайте швы оливковым маслом, и шрама почти не будет.
Был неплохой шанс, что у Сильвио не останется напоминания об этом ужасном дне, но Доменике не суждено было о нем забыть. Однако вспоминать она будет не приказ, отданный Анибалли местным хулиганам, не звук удара, когда камень угодил в лицо Сильвио, и даже не обидные выкрики мальчишек, а стыдное поведение родителей. Они так и не поздоровались с синьорой Вьетро, которая, насколько могла судить Доменика, была прекрасным человеком, не говоря уже о том, что она мать ее лучшего друга. Синьора хорошо относилась к Доменике, и родителям стоило отвечать ей взаимностью. Но они словно ее не замечали.
Возможно, мама забыла, что прошлой зимой синьора Вьетро сварила для них целую кастрюлю картофельного супа с кусочками копченой ветчины и заштопала их шерстяные чулки, поеденные молью. Неужели мама забыла, как синьора давала детям карандаши и бумагу, чтобы они могли срисовывать фрески в Сан-Паолино, пока сама она трудилась внутри, натирая скамьи лимонным воском к Страстной неделе? Возможно, если бы родители помнили, как добра была синьора Вьетро к их семье, то проявили бы к ней то же почтение, что и к другим семьям в их городке, – семьям с двумя родителями. Хотя синьора Монтаквило, например, была вдовой, к ее сыновьям в школе относились с уважением. Их приглашали на пикники и праздники, куда никогда не звали Сильвио, а родители Доменики принимали у себя семьи Греко, Де Реа, Нерино и Тибурци. Их детям разрешалось играть в саду Бонкурсо без всякого приглашения, так почему бы и Сильвио там не поиграть? Доменика не могла придумать для родителей ни одного веского оправдания. Возможно, они не поприветствовали синьору Вьетро должным образом, потому что на ней не было шляпки. Ее мать бывала очень щепетильна в отношении таких мелочей, как шляпка и перчатки.
Бедный Сильвио. Он изо всех сил старался быть незаметнее, чтобы избежать неприятностей, в то время как его мать жила так, словно и в самом деле невидима.
6
Нетта Кабрелли обмакнула тряпку в блестящую ваксу и принялась начищать носок ботинка своего мужа. Она энергично водила рукой взад-вперед по кожаной поверхности, пока не исчезли потертости. Воск заполнил трещины там, где кожа истончилась. Нетта поднесла ботинок к лампе – совсем недавно обувь отдавали в починку сапожнику Массимо, между верхом и подошвой он поставил прокладку из черной шершавой резины.
По словам Массимо, ему досталась отменная партия резины из Конго. Башмачники в Италии уже вовсю использовали прочный материал для туфель и ботинок. Зимой полоска резины защищала от протекания, кожа не портилась, и в результате пошитая вручную обувь служила дольше. Нетте хотелось, чтобы ее муж, подмастерье, выглядел как настоящий мастер, ведь он усердно трудился, чтобы им стать, и потому она особенно следила за его внешним видом. Мужчине тоже подобает иметь la bella figura[49], особенно если он единственный кормилец в семье.
Пьетро закрыл за собой дверь спальни.
– Смотри. Массимо починил твои ботинки, – сказала мужу Нетта.
– Va bene.
– Они теперь толще. Зимой ноги не будут мерзнуть. – Нетта принялась энергично полировать ботинок.
– Вообще-то чистить мою обувь должен Альдо. Мы договаривались.
– Он устал.
– Конечно, от всей этой беготни. Он не привык быстро двигаться.
– Его хотя бы можно поймать. – Нетта вздохнула. – Не то что Доменику, она же настоящая лиса.
– Ну, не знаю. Она скорее умная, чем хитрая.
– Слишком умная, – Нетта ухмыльнулась, – себе на беду.
– Ничего подобного.
– Дети в школе ее боятся.
– Она лидер.
– И кем она руководит? У нее же нет подруг. Девочки не зовут ее с ними играть. Ну так, говорю, пригласи их к нам в сад. Она ни в какую. Считает их глупышками. Они, дескать, слишком часто хихикают.
– Так и есть.
– В этом возрасте все девочки хихикают.
– Если уж они ей не нравятся, то не нравятся. Она вполне способна завести друзей.
– Только не тех! Жаль, я с самого начала не запретила ей общаться с Сильвио Биртолини.
– Это ничего бы не изменило. Она бы все равно с ним подружилась.
– Она подружилась с ним просто потому, что других друзей у него нет. Из жалости.
– Значит, она добрый человек.
– Ничего хорошего из него не выйдет. Общение с ним – это пятно на всю жизнь. Теперь он еще и ворует.
– По просьбе нашей дочери.
– Я-то это знаю. Но знают ли прихожанки в церкви?
