могилам, ни к караван-сараю «Три ишака».
Из нас троих… Как называется это качество? Подвижность ума? Из нас троих самым подвижным умом обладал Игорёк. Он и усомнился первым:
— А дороги ли это?
И ещё раз искупались для прояснения голов. Снова улеглись вокруг нашей тайны.
Присмотрелись ещё внимательней. А были ли изначально разрывы между этими линиями? Возможно, просто время так сильно обесцветило эти места?..
Лёня предлагает:
— А что, если мысленно соединить все эти линии в одну?
— А чего — мысленно? Сейчас и соединим, — подхватывает идею Игорёк.
Спрашиваю:
— А как ты будешь соединять?
— А по наитию, — весело ответил Игорёк. — Другого-то метода у нас всё равно нет.
Как автор предложенного метода, Игорёк и стал по своему наитию острым краем ракушки прочерчивать между концом одного отрезка и началом другого заметные в ворсе ковра дорожки.
Получился замкнутый контур неопределённой формы.
И тут же Лёня вскрикнул так, что нам всем пришлось на некоторое время замолчать, посматривая, не бежит ли уже к нам какой-то зевака, привлечённый таким азартным восклицанием.
— Граница!
И потом, когда мы убедились, что к нам никто не бежит, уже тише, но также воодушевлённо добавил:
— Эта замкнутая линия обозначает границу!
Мы с Игорьком согласились — да, эта линия могла быть границей какой-то территории. Но очень быстро наше воодушевление сменилось унынием. Хорошо, пусть это — граница. Но, одно дело, если это граница какого-то небольшого поселения, и совсем другое — какого-то ханства, эмирата или всего тюркского каганата, которому не было ни конца, ни края. Да и поселение то попробуй-ка теперь отыскать…
Резюме изучения доставшегося нам куска ковра было печальным — дело дохлое. Но не сразу же опускать руки. Договорились: чтобы никому не показывать нашу тайну, я, для лучшей наглядности, перенесу то, что у нас получилось, сначала на кальку, потом на лист ватмана, и попробуем всё-таки порыться в литературе — что же это могло быть за территориальное образование, обособленное такой или приблизительно такой границей.
Первым делом пошёл в богатую библиотеку «Рыбника» — искать в БСЭ и в других подходящих источниках информации карты ханств, каганатов, эмиратов, халифатов…
Ни БСЭ, ни другие источники не помогали…
4. УСПАН
…А не подъехать ли с нашим вопросом к школьной всезнайке Розе Есмурзаевой.
На перемене ждём Розу в коридоре недалеко от дверей её класса, но так, чтобы это ожидание не выглядело намеренным.
Только сейчас задумались, а как ответить на возможный вопрос Розы: «А зачем вам это нужно?» «А для расширения кругозора», — скажем мы. «А вот врёте! — скажет Роза. — Весь ваш кругозор сейчас — от бильярдной „Рыбника“ до Прохода». «Обижаешь, Роза, — надуемся мы. — Хотим уточнить у тебя границы обитания лошади Пржевальского…»
Нет, Пржевальского нечего сюда впутывать. Кажется, в наши края он даже и не заглядывал. Ладно, по ходу дела придумаем что-нибудь. Да и могут же быть, в конце концов, у пацанов какие-то свои тайны, в которые девчачье племя не принято посвящать, и девчачьему племени пристало молча с этим мириться.
Повезло — Роза на перемене не осталась в классе. Не сразу, но «замечаем» её, пока она куда-нибудь не убежала.
Начинает Игорёк:
— А вот и Роза Есмурзаева — какая удача! Каждое общение с ней становится изысканным интеллектуальным блюдом.
Лёня продолжает:
— Я бы даже сказал — интеллектуальным лакомством!
Не скуплюсь с елеем и я:
— Я бы даже сказал — интеллектуальным пиршеством!
Роза сразу понимает, что этой слащавой увертюрой встреча не закончится, и хитро прищуривается: не темните, мол, «ашники», выкладывайте, с чем подъехали.
Проверю — можно ли переборщить с елеем:
— Надеемся, что и эта встреча с человеком, айкью которого — 250 пунктов, тоже обернётся для нас интеллектуальным пиром.
Роза начинает протестовать:
— Не переигрывайте, пацаны, не переигрывайте! Я никогда не говорила, что мой айкью равен двумстам пятидесяти пунктам.
— Да разве ты скажешь! — вскидывает руки вверх Игорёк. — Только и слышишь вокруг: ах, какая же это скромница — Роза Есмурзаева!
— Но разве такое сокровище утаишь? — закатывает глаза Лёня.
Восхищённо закатываю глаза и я:
— Нет, тут и стопудовая скромность не позволит утаить такое сокровище…
Наша медоточивая увертюра становится уже ироничной, и Роза решительно обрывает её:
— Ладно, «ашники», хватит подлизываться. Выкладывайте, что вам от меня надо.
Лёня разворачивает лист ватмана:
— Роза, ты не знаешь, за последние… ну, скажем, за последние десять веков существовало где-то поблизости от нас какое-нибудь царство-государство вот с такими границами?
Игорёк уточняет:
— Или, приблизительно — с такими.
Объясняю наличие пунктирных линий, которыми мы соединяли сплошные:
— Пунктиры — это мы домысливаем. В этих местах истинная конфигурация границы могла быть иной.
Роза лишь на мгновение взглянула на лист ватмана с нашим рисунком и почти с материнской назидательностью говорит:
— Да вы что, ребятушки-козлятушки! Вы хоть представляете, сколько всяких государств рождалось и умирало за десять веков, и сколько раз существующие меняли свои границы. Тут и не каждый профессиональный историк сможет ответить. А почему вы у Габидуллы Туржановича не спросите?
Игорёк презрительно усмехнулся, выражая наше общее мнение:
— Тушканчик, наверное, знает историю не лучше кочегара дяди Коли.
Как это называется — гипербола? Едва ли наш историк для того частенько украдкой пробирался в котельную школы, чтобы там на равных продолжить с дядей Колей, инвалидом войны с деревянной ногой, спор о причинах развала Римской империи или о том, как было не проиграть Аустерлиц. Более актуальными были темы бесед в школьной котельной двух больших любителей пропустить стаканчик.
— Эх, вы, невежды! — укоризненно покачала головой Роза. — Ничего-то вы не знаете о Габидулле Туржановиче, а туда же — Тушканчик. Я вам сейчас кое-что расскажу о нём, мотайте на ус…
Мы легко простили невежд Розе Есмурзаевой, одной из самых эрудированных барышень нашей школы.
