как полагается самым быстрым существам в Кайетте.
Потом она просто стоит. Посреди Привратной площади Энкера — вновь ставшего легендой. Слушает шепотки, которые льются из каждой крошливой стены: «Феникс, вы видели?» — «Он ходит в пламени!»
На ладонь опускается маленькая меднокрылая плашка. Теплая, будто её сжимали чьи-то горячие пальцы.
— Пока ещё не время, сестра, — говорит пташка весёлым молодым голосом. — Сегодня было не время. Но скоро оно придёт, обещаю. Помни: ты не одна.
МЕЛОНИ ДРАККАНТ
«Встряска» полна шуршанием газет — будто «Ковчежец» расположился в киоске, а может, в архиве. Виноват в этом Пухлик, который с утра окопался на пути тележки старого Тодда, а теперь приволок в общую каминную целую пачку дрянных бумажонок с запахом несвежей печати. За девятницу или больше. И не только вейгордские — вон у Конфетки в руках мелькает аканторская пресса, а Морковка уткнулся во что-то северно-кайеттское, с профилем короля Крайтоса.
Даже Мясник изволил отложить блокнотик и развернуть что-то вроде криминальной хроники.
Методично кромсаю попавшую мне в руки газетёнку ножом. Рожи на портретах от этого приобретают даже какой-то шарм. Смотрю при этом на Пухлика с намёком.
Пухлик не слышит, он по уши в газете. Листает её, восторженно похмыкивает. И нет-нет да и делится с окружающими.
— «Танцующий яприль» — новый сорт вина от господина Вельекта. Старина-магнат не поскупился: тут чуть ли не полоса про историю с яприлем… С упором на то, что вино у Вельекта такого отличного качества, что и зверь оценил, ха! И премилый слоган: «Заставим даже яприля танцевать». Чует моё сердце, выражение «ужраться до танцующих яприлей» уже вовсю приживается на юге.
Усач может писать что угодно — главное, что яприль Пьянчужка чувствует себя сносно. В первые два дня мы с Грызи и Конфеткой побегали вокруг него с антипохмельным зельем. И еще он обслюнявил Дрызгу — говорила ж всем, никому мимо его загона под хмельком не ходить! Правда, может, Дрызга и не под хмельком была. Может, она просто насквозь всей этой дрянью за годы пропиталась.
— И неплохая реклама нашему заведеньицу. Вот тут, про высокий профессионализм. И умение работать с размахом и фантазией — так и написали «с фантазией», поди ж ты! Заказы после такого-то косяками попрут…
— Липучка ещё после этого не просох.
Пухлик легкомысленно машет газетой.
— Я помню насчет инструкций «не брать продукцией», но ты ж сама видела — Вельект хотел нас отблагодарить. Помимо денег, имею в виду. Между прочим, спрашивал у меня насчёт рецепта того пойла, которым мы приложили нашу свиночку.
— Дивный эликсир, пленяющий яприлей? — процветает Конфетка, опуская газетные листы, — Ты поделился с ним составом?
— Такое можно сотворить только от очень большого вдохновения и раз в жизни. Если бы я хоть сам помнил, что именно туда лил. Хотя-а-а… может быть, серия экспериментов…
Они перемигиваются, хихикают и кокетничают, будто парочка подростков. Противно смотреть и слушать, так что с размаху засовываюсь в газету.
— Эй, Пухлик! Как звали ту сбежавшую невесту? Которую искали эти олухи в «Богатой лозе»?
— Лоринда, — выдаёт Гроски без колебаний. У Пухлого память, как у грифона.
— Так вот, она не сбежала от жениха. Снова Душитель.
— Все тропы Перекрестницы! — Конфетка выхватывает у меня газету и ищет подробностей. — Несчастная девушка, похищена едва ли не со свадьбы… тело обнаружили на дороге у отчего дома. Клянусь всеми моими ядами, этот Душитель заслуживает многих из них. Но получается, что она исчезла как раз, когда вы были в той же местности? Значит, вы могли бы видеть его?
— Может, и могли… — неопределённо мычит Пухлик. Его с чего-то слишком уж интересует Нэйш. — А что говорят криминальные сводки?
Мясник складывает газету пополам и откладывает в сторону.
— Здесь есть трогательное описание — привычки, Дар, даже история, как шилось её свадебное платье. И предположения, что Душитель направлен к нам из Айлора. Эвальдом Шеннетским — чтобы сеять панику в души враждебной страны.
Эта версия его здорово веселит, а веселящийся Живодёр — неприятное зрелище. Вон, Морковка уже стискивает в кулаках свою газету.
— А у вас есть версии лучше и правдоподобнее?
Мясник жмет плечами, как бы говоря — нет, с чего бы. Морковка, оказавшись на перекрестье общих взглядов, мгновенно буреет. И ищет спасения у Пухлика:
— А что насчёт этого думает Тербенно? Это ведь ему поручено расследование по делу Душителя?
Пухлик радостно хрюкает. Зануда являлся вчера, и убалтывал законника именно Гроски. Спасибо — уболтал, а то Зануда приволокся посередь кормления с твёрдым намерением «всех допросить». Ещё б полчасика — и допросился бы. До полного обеззубливанья рукояткой кинжала.
— Наш дорогой законник самую малость не в себе. Ему, видишь ли, как следует намылили шею за то, что он ошивался где-то в Энкере, а не искал Душителя. Да и ещё он разорялся насчёт шумихи в газетах и вашей связи с этим всем, — кивает на старые выпуски. — Это что же, вы сотворили?
Морковка принимается смущённо шелестеть газетами. Он не слишком разговорчив после Энкера. Раньше непременно приволокся бы и измучил подробностями. А то ходит и что-то копит.
— Не знаю, почему они с ним так суровы. В конце концов, арест мэра Энкера… да и этого Мастера — тоже немало. Можно сказать — раскрыл дело.
— Только вот мэр — труп, — напоминает Гроски. — Ты ж сам говорил позавчера. А Мастер как-то внезапно пропал из-под стражи.
— «Канул», — ласково уточняет Конфетка. — Сегодня во «Взоре Акантора» об этом пишут так.
— Но я же передал его прямо в руки Тербенно! Когда законник очнулся. Когда они… в общем, оба очнулись. И Джемайя мне не сообщал, что Петэйр… — Морковка в панике окунается в газету. — Погодите… из-под стражи?!
Конфетка и Пухлик разом кивают. И смотрят на Его Светлость одинаково: как папочка и мамочка на дурного сыночка. Того и гляди — усыновят.
— В этой истории и так-то непонятного много. Насколько мне известно… из своих источников, так сказать — после прибытия в город королевского кузена там началось вир знает что. Едва ли не полгорода допросили — и можешь ты мне сказать, почему это вас с Гриз ещё не затаскали по допросам?
— Глбрл, — говорит Рыцарь Морковка, до которого внезапно доходит удивительное.
— Вот и я говорю, странновато. Спрашивал было у Тербенно — но тот рычит что-то про секретность. И про то, что вот — была бы его воля, мы бы все уже оказались на Рифах.
— Ну, не для всех это было бы новостью, — всаживает в Пухлика шпилечку Мясник.
— В
