шерсткой, унаследовав генетический код альбиноса, впрыскиваемый по специально отработанной методе в кровь беременной самки. Черные ловкие пальцы матери перебирали ослепительно-белый мех годовалого детеныша. Это была козырная карта. «Нобелевская премия, по меньшей мере», — сказал Мейсон Хартли, разрабатывавший течении десятилетий способ имплантации донорского гена. «Но первый настоящий результат — твой».
«Мой результат ещё впереди», — думал Жан-Поль, рассчитывавший сотворить чудо прежде всего в своей собственной семье. «Помоги мне, дядя Ехи!» — Он обвел взором долины и Альпы, каштановую рощицу с краснеющей в её зелени черепичной крышей и далекие корпуса лечебницы. — «Ты тут, я знаю. И я приглашаю тебя в судьи! Прошу, не отказывайся, — только ты можешь по праву оценить это».
…Выслушав Жан-Поля, Алиса согласилась. Главное, быть уверенной, что они не нанесут вреда ни матери, ни её малышу.
— Умоляю вас молчать пока, тетя Алиса, — это наша тайна. Шанс ведь очень мал. Но зато я так сильно, так бешено этого хочу!
— Разе я могу отказать Дювалям? А ещё тому, кто клянется именем Йохима… — она закатала рукав блузки, подставляя вену под иглу Жан-Поля.
Накануне свадебного дня, тридцать первого августа, дом на острове был полон гостей. Близкие друзья новобрачных, Дювали с Мари и нежно сопутствующем ей Кристофером, Артур Шнайдер с шестнадцатилетним юношей, называвшим его папой, Мейсон Хартли и три юных ученых, сподвижников Жан-Поля, подруга Елизаветы Григорьевны, Дора из Флоренции и, конечно, супруги Бенцони, доставившие почтенную толстуху в целости и сохранности, с трудом разместились в парадно вычищенном, сияющем доме. Тут и там коробки с подарками, чьи-то чемоданы, шляпы и даже инвалидное кресло, а уж цветов! Похоже, гости надумали завалить цветами весь Остров, хотя и здесь на его лужайках и клумбах благоухал пестрый ковер.
Основной сбор назначался на полдень следующего дня. Конечно, чиновники, должные совершить обряд, представители прессы, съемочная группа, приглашенная для того, чтобы запечатлеть это событие, знаменитые люди из разных сфер общественной жизни — политики, науки, культуры, и десятка полтора журналистов, получивших специальное приглашение.
В гавани Острова покачивался целый караван разнообразных транспортных средств, без конца курсировал на берег и обратно вертолет и катер Брауна, перевозивший пребывающих гостей. Впервые Остров показался по-настоящему маленьким. Ни в парке, ни на пляже, ни в самом доме невозможно было найти уголка для уединения. А всем почему-то необходимо было приватно побеседовать. Уж очень неожиданным и загадочным казалось событие — двойная свадьба! А кто она, эта таинственная «сестра», привезенная из Америки юным ученым, уже успевшим убедить всех в значительности своей научной миссии?
В комнатах третьего этажа, отведенных лишь для членов семьи, Дора, Алиса и Сильвия одевали невест. Женихи, приняв от волнения аперитив, нервно курили на террасе, стараясь не попадаться на глаза прогуливающихся в саду людей.
— Похоже на выборы в Парламент, — сказал Феликс.
— Или на взятие Бастилии, — добавил Жан-Поль, уклоняясь от прицеленных снизу объективов.
День выдался прелестным. Тонкая вуаль высоких серебристых облаков сдерживала напор яркого солнца. В центре круглой площадки в саду, преобразованной под банкетный зал, возвышался увитый цветочными гирляндами шатер, чуть ниже — накрытый ковром помост с микрофоном. В кустах расположился оркестр, а полсотни столиков, разбросанных вокруг «сцены», плескались в порывах теплого ветерка полотнищами длинных белых скатертей. С балкона они казались стаей лебедей, готовой взлететь в высокое небо. От благоухания цветов было трудно дышать. Все новые и новые букеты, присланные друзьями и знакомыми, прибывали на Остров с посыльными. Комнаты молодоженов походили на цветочные магазин, так что мадам Алиса распорядилась вынести часть вазонов в сад и на террасы, опасаясь фитоотравлений. Она вообще очень волновалась в этот день — за новобрачных, оркестрантов, поваров, за прислугу и погоду.
Но больше всего Алиса боялась за Остина, поскольку уже представляла, что затеял её муж, и могла оценить рискованность этого предприятия.
Ровно в полдень транслируемый через динамики бой старинных часов оповестил начало праздника. Гости притихли, представители муниципалитета в торжественном облачении и лично мэр Канн поднялись на помост, готовые встретить новобрачных. Вступил оркестр, нежно и медленно выводя первые такты Венского вальса. На лестнице, спускающейся из дома, появилась чудесная пара — белоснежная невеста в облаке фаты под руку с высоким стройным юношей. Прямая прядь густых каштановых волос спадает на висок, блестят стекла круглых очков… Гости в волнении привстали, разглядывая новобрачных — А. Б. в «подвесках Мазарини» и с ученым Дювалем!
Вот это сюрприз! Заглушая оркестр, пронесся шепоток изумления, защелкали фотоаппараты, застрекотали камеры. Молодые, остановившись слева от мэра, вопросительно смотрели на лестницу. Но никто не появлялся. Среди гостей повеяло разочарованием — «дойная свадьба» — всего лишь рекламный трюк и ожидай теперь веселого розыгрыша. Действительно, сверху послышались встревоженные голоса, что-то хлопнуло и разбилось, зазвенели стекла и в дверях появилось видение: ещё один жених, в светлых джинсах и свободной белой рубахе, какие одевают герои фильмов с каретами и фехтованием, вынес на руках ворох газа и кружев. Гости захлопали, оценив шутку — «невеста», одетая точно так же, как А. Б., вероятно, окажется негритянкой или переодетым мужчиной… Парень вышел в центр помоста и, потеснив мэра, поставил на всеобщее обозрение свою ношу — раскрасневшуюся, растрепанную Антонию Браун! Откуда-то сверху посыпалась белая метель ароматных розовых лепестков. Улыбнувшись, Виктория с благодарностью дотронулась до украшающего шею ожерелья: она поняла, откуда залетел сюда этот «привет». Ингмар знает, что его условие выполнено.
Минута полной тишины, недоуменного разглядывания девушек — вот это трюк! Полное, невероятное сходство, не достижимое ни прической, ни гримом… И лишь потом — второй всплеск изумления, — жених в шелковой рубахе — не Феликс Картье! Смуглый, восточный юноша, прекрасный, как сказочный герой, с осанкой короля и огненным взглядом Рэмбо!
Увидев эту пару, Алиса едва перевела дух и сжала руку Остина: «Это, это невероятно!» — Иллюзия полная — Филипп и юная Алиса…
— Только они обязательно будут счастливы. Уж очень шустрый у меня внук оказался! — Остин ободряюще поцеловал руку жены и, оставив её, вышел к микрофону.
— Уважаемые гости, дамы и господа! Мне следовало бы произнести большую речь о связи исторических судеб с личными, о том, что сегодня в обновленном мире у добра больше власти, чем было вчера… Но это потом интересующихся этими аспектами проблемы приглашаю после банкета на пресс-конференцию. Сейчас о другом. О личном. Перед вами моя дочь Антония и моя внучка Виктория. Обеих вы хорошо знаете. А рядом с ними Жан-Поль Дюваль — сын моего друга Даниэля Дюваля, и представитель древнего рода далекой страны, который сейчас сам вам представится. — Остин, не зная,
