И уже два человека под присягой секретности сообщили мне, что ты ждешь ребенка.
Виктории было весело, бесшабашно весело. В эту ночь «царица бала» прощалась с тайнами, завершая последнюю мистификацию. Никогда больше не совершит она путешествие в каюте-люкс трансатлантического суперлайнера с эксклюзивным гардеробом самого Маэстро. Никогда не сыграет в её честь знаменитый оркестр, не вспыхнут прожектора, не опьянит сумасшедшей влюбленностью хоровод славы.
В прощальном свете этого «никогда» праздничная суета, казавшаяся полчаса назад фальшивой и опасной игрой, засверкала призывным манящим блеском, подстегивая азарт и вдохновение. В последний раз, в последний раз…
«А. Б. была великолепна в эту ночь. Вспыхнув ослепительной кометой, она навсегда исчезла с нашего небосклона. Утром горничная нашла спальню красавицы пустой и надпись „Прощайте!“ на зеркальном шкафу с осиротевшей коллекцией. Антония воспользовалась помадой цикла „Коррида-Шанель“, той самой, что была названа её именем и так похожа на свежую кровь», — летела через океаны выпущенная на волю сенсационная весть.
В то время, как на борту корабля мощным хором звучал вопрос: что бы это значило? Артур и Тори с облегчением провожали уходящий к горизонту силуэт трансатлантического богатыря. Маленький порт, короткая остановка по инициативе капитана лишь для того, чтобы наполнить трюмы фиалками, присланными для украшения салонов фирмой «Бенцони и Кo».
— Он взял, Тони, взял! — Виктория радостно кружила в гостиной парижского дома. — Как же у тебя здесь уютно! Жаль, нельзя пригласить в гости Уилси.
— Почему же нельзя? Во-первых, это наш общий дом, а если уж по всем правилам — твой, дорогая. Во-вторых, если Бенджамен не выкинул сумку с документами за борт, — он наш друг и соучастник. — Антония улыбнулась. — А кроме того — сумасшедший. Значит, обязательно явится.
…В этот вечер «сестры» листали семейные альбомы и предавались воспоминаниям, таким разным и переплетенным, как фрагменты шарады.
— Ах вот! — Виктория вытащила из пачки цветное фото, сделанное на две рождения Тони — «Безглазая Венера и А. Б. в роли Шахерезады». — Тони, у меня к тебе просьба, хорошо, что я вспомнила, уж лучше все решить заранее… Видишь ли, этот дом я тебе, пожалуй, оставлю, а вот подвески Мазарини — отберу.
Антония поднялась на второй этаж и через минуту вернулась с черным сафьяновым футляром:
— Слава Богу, они на месте. Я ведь такая растеряха! Драгоценности держу в сейфе, а с бижутерией совершенно не церемонюсь. — Она с трудом нашла потайной замочек и на кружевную скатерть выскользнуло сказочное ожерелье. — Великолепная копия. И, видимо, довольно дорогая. Артур в времена подозрительности к Шону втихаря носил эту вещицу экспертам.
Антония застегнула замочек на шее Тори и залюбовалась игрой подвесок.
— Это, кажется, цирконий, той самой фантастической огранки, немного белого золота вместо платины и побольше желтого, но невысокой пробы… Для тебя эта вещь, как я понимаю, представляет особую цену? — она с намеком посмотрела на Викторию.
— Да. По условию моего «контракта» с Шоном в честь удачи американской ленты я должна одеть эти камни на свадьбу.
— Странная просьба для влюбленного мужчины, — с усмешкой прокомментировала Тони. — Это вещь твоя, распоряжайся ею по своему усмотрению. Но на месте Жан-Поля… — она погрозила пальцем.
— Господи, какая разница, что у меня будет на шее, если в животе уже обосновался маленький Дюваль… — Виктория погладила живот, совершенно незаметный под свободным свитером. — Но если он будет так активно расти, боюсь, придется заказывать платье с завышенной талией.
В «Доме Шанель» Антонии простили бегство с «Морро Касл», получив неустойку за невыполнение условий контракта и феерический заказ — свадебный туалет для А. Б., причем, в стиле «королевский Ренессанс». Модель сконструировал сам Маэстро со всем знанием дела, а портнихи были несколько озадачены: А. Б. требовала свадебное платье в двух экземплярах! Возможно, невеста собирается совершать бракосочетание под водой, ведь теперь в моде экстравагантность: свадьба в воздухе, в горных пещерах, в камере невесомости…
Феликс Картье не одобрял традиционный стиль туалета, выбранный Тони.
— Уж если ты не доверила это дело мне, надо было заказать Пако Рабану. У него великолепно получается космическая тема из ультрасовременных материалов… Ну если тебе непременно надо путаться в шлейфе из брюссельских кружев, — я готов соответствовать, дорогая, — покладисто согласился он, ещё не ведая, что Антония забросила спальню с его «Венерой».
Они вообще виделись всего два-три раза: на открытии выставки Картье и последующем приеме «У Максима» — на ужине для приближенных знаменитостей, и лишь однажды дома, в столовой парижского дома Антонии, причем, в присутствии неизменного Артура. Тони абсолютно «не понимала» намеков жениха, жаждущего перейти к интиму, и постоянно втягивала Шнайдера в обсуждение свадебной церемонии. В конце концов Феликс не выдержал.
— Тебе не кажется, милая, что кое-какие вопросы мы все таки должны решить наедине? — спросил он с вызовом.
— Ах да, конечно, дорогой. Я как раз очень хотела… Артур, ты не посмотришь, что там гремит в саду?
— Я так хотела. — Тони остановила Феликса, потянувшего её в спальню. — Пару слов, милый. Возможно, они решат многое, и тебя не потянут в постель с… — она мрачно потупилась.
— Ты больна, Тони? — насторожился Картье.
— Нет. Я всего лишь хотела предупредить тебя, что имею шестилетнего сына. Согласись, это лучше было сделать заранее…
— Сына или предупреждение? — Феликс был явно озадачен, но тут же взял себя в руки. — С «приданым» или без, «звезда подиума» или домохозяйка — ты моя избранница. — Он снова сделал попытку увлечь Антонию на второй этаж, но она, скромно замявшись, заявила:
— И, кроме того — у нас двойная свадьба.
— У тебя есть второй жених?
— Нет, сестра. Мы хотим выйти замуж одновременно.
— Надеюсь, она не рассчитывает на меня?
— Увы, нет, хотя я уверена, ты был бы не против.
Жан-Поль начал серьезную реконструкцию в «Каштанах». Семеро помощников-единомышленников, привезенных Дювалем из Америки, занялись устройством лабораторий. На средства, оставленные «Пигмалионом» для научных разработок, Жан-Полю можно было развернуться, не широко, но вполне основательно. Дюваль стоял на холме, с которого хорошо видна была строительная площадка с уже обозначившимися зданиями — в центре лаборатория, на периферии — вольеры для подопытных животных, а чуть подальше — небольшой дом для сотрудников, где Жан-Полю с женой предназначался целый этаж Он вдыхал залетавший сюда запах цемента и красок, разрыхленной земли и бензина, представляя, как тридцать-тридцать пять лет назад точно так же нетерпеливо наблюдал за ростом своей клиники Пигмалион. Клиники, в которой он собирался творить чудеса.
У Жан-Поля также был сой коронный секрет, при мысли о котором он слегка пьянел. Уже целый год Дюваль наблюдал за малышом павианом. Рожденный от нормальной самки, малыш выделялся белоснежной
