едва не заставив ослабить хватку. Ещё и ещё. Гундольф пнул коленом, куда достал. Медленно, медленно вывернул чужую руку. А затем рискнул: удерживая только правой, дал по пальцам. Те согнулись, полосуя лицо калеки.
— А-а-а! — заревел тот и отшатнулся, сел, ощупывая здоровой рукой лоб и глаза.
Гундольф встал, покачнувшись. Поднял ногу и пнул калеку с помоста.
А потом глянул вниз и понял, отчего Эрих кричал.
— Сюда, ко мне! — вопил Флоренц.
Жабе, по счастью, не удалось пробиться ближе, но кое-кто расчищал ей путь. Гундольфу показалось, он заметил Конрада.
— Не лезьте сюда! — крикнул он, сложив ладони рупором. — Порох! Уберите мальчишку!
Рафаэль, обхватив госпожу за талию, пробирался к ступеням. Кое-кто из калек, похоже, встал на его сторону. Этих двоих защищали.
Гундольф отыскал Симена взглядом. Бледный, со стиснутыми зубами, тот готовился отразить атаку любого, кто сунется.
— Уводи сестру! — скомандовал ему Гундольф. — Живо, тут опасно!
И сам пошёл замыкающим.
Он видел Леону на другом конце помоста. Из толпы метали что-то, крылатую прикрыл калека, но ещё бросок — и он упал, держась за голову.
Помост накрыла тень, уползла, вернулась. Гундольф поглядел и заметил небесную лодочку. Кто бы это мог быть?
— Кори! — закричала Леона жалобно и тонко. — Кори, где ты? Мне страшно!
Один из её людей, стоявших ближе к статуе, упал.
— Эй, искали господина Второго? — прорычал Эрих, карабкаясь на помост.
Его левый висок заливала кровь, кудри потемнели и слиплись. Поднявшись и выставив саблю перед собой, Эрих закачался. Гундольфу показалось, упадёт, но нет.
— Искали меня, а, уроды? — воскликнул он. — Хотите выместить злобу — вот он я! Ничтожества! Бездушные! Я всегда вас презирал!
Толпа у помоста заревела и сдвинулась. Лица устремились на Эриха.
— Вы, отбросы! Недостойные жить! Только и умеете, что разрушать! В вас нет добра, грязные твари! Ну, давайте, заткните меня! Сюда!
На него бросился калека. Сабля звякнула о металл, заскрежетала, но второй удар однорукий не отбил. Упал со стоном, заливая кровью помост.
Гундольф сбил с ног оборванца, толкнул второго. Шаг, ещё шаг, и оказался под прикрытием жабьей лапы. Оглянулся на спутников, на помост.
— Хлам помоечный! Отбросы! — тяжело дыша, из последних сил выкрикивал Эрих. — Хотите крови — будет вам кровь! Раздолье не сдастся так просто!
Его ударила стрела. Опустив руку с оружием, Эрих поглядел удивлённо, коснулся пальцами рёбер и упал на колени.
Жаба медленно распахнула пасть. Рафаэль поднял госпожу, забросил внутрь, полез следом.
— Эрих! — закричал мальчишка, разглядев теперь, что творится на помосте. — Эрих, Эрих!
— Уходи, живо! — донёсся голос, хриплый, слабый.
В жабе хватило места ещё для Софи.
— Заставьте его закрыть и проваливать! — прорычал Гундольф. — Он не спасёт брата!
— Дурни, пустите меня обратно! — вопила Софи. — Симен! Симен, как же ты уйдёшь?
Пасть жабы захлопнулась медленно, и машина начала разворот.
Гундольф подхватил Симена, забросил его руку себе на плечо. Они двинулись прочь. Мелькнуло лицо Джо, оскалившего зубы в улыбке, рядом держался Конрад — прикрывали. Кое-кто из калек шёл следом, отталкивая своих же, если лезли.
— Дверь слева! — крикнул Конрад. — Туда, живо, живо!
Эрих скрылся из виду. На него бросились, калеки и отбросы полезли на помост, но вдруг остановились, испуганные. Небо раскололось и зазвенело, обрушилось сотнями осколков, осыпая статую и людей вокруг.
Гундольф протолкался, пользуясь замешательством, добрался до тяжёлой двери с завитушками, дёрнул. По счастью, оказалось не заперто.
Оглянулся — жаба застряла в толпе, а над помостом защёлкали, заплясали язычки пламени, облизывая старое дерево, хватая оборванцев за ноги.
— Флоренц, прочь! Скорее! — крикнул он, понимая, что мальчишка вряд ли услышит. — Уходи!
Его толкнули сзади, смели, втиснули в прихожую, выложенную гладким камнем.
— Дальше, дальше! — вопил кто-то. — Дальше!
Гундольфа давили, тащили, наваливались. Раз или два он терял равновесие, но кое-как удерживался. Не видел даже, что за дом, куда бегут, лишь бы убраться от входа.
И тут пол толкнулся в ноги. Гундольф упал на камень, прикрывая голову, и ему показалось, само сердце земли ударило, загудело прямо под ним. В уши ворвался грохот и треск, запели, лопаясь, стёкла. Кто-то рядом кричал, не понять, от боли или страха.
Ещё стучало — тут, там. Над головой заскрежетало и стихло. И наступила тишина.
Или это лишь казалось тишиной, ведь с площади слышались крики и вой. Слева и справа возились и сопели. Что-то ещё упало наверху.
И кто-то спросил робко и тревожно:
— Это и всё? Кончилось?
Глава 38. Флоренц. Прощаясь с городом
О том, чтобы остаться в стороне, мальчишка не мог и помыслить. Особенно теперь, когда знал, где жаба.
— Нужно лодку найти, — сказал Ник.
Он застрял на первой же площадке, осматривая каждое судёнышко, но вернулся и выдохнул раздосадованно:
— Купола изрезаны!
— Идёмте лучше к дому, — предложил Алтман.
— Туда, где нас потом найдёт этот? Ну уж нет!
— А мы ненадолго, припасы соберём, воду. Что найдётся. Да и подкрепиться не мешает, в путь же не станешь пускаться вдруг, надеясь неясно на что. А ну как не отыщем ваших сразу? А потом за лодкой, я и другие стоянки знаю.
На это Ник согласился. По пути немного спорили, брать ли старика.
— Пусть за ним тут Кори приглядит, — сердито говорил Ник. — У наших житьё сейчас, я думаю, и так непростое, к чему лишний рот?
— Ну, тогда и я останусь, — погрустнел Алтман. — Как флакончик опустеет, меня от боли скрючит, тоже стану лишним ртом.
— Ты это не думай, — погрозил пальцем Ник, и кончики его ушей запылали. — Ты ведь в своём уме, а старому кто знает, что в голову взбредёт. Полетим, а он захочет прогуляться за борт или рычаг какой дёрнет. И вообще от него любой беды ждать можно.
Старик прислушивался к разговорам, улыбаясь беззубо и доверчиво.
— И ничего подобного, — заспорил Флоренц. — Он послушный! Да я сам приглядывать буду.
— Ты-то? — фыркнул Ник. — Ты, пустая голова, ни одно дело в жизни до конца не довёл. Замечтаешься, рот разинешь и забудешь обо всём. Что, скажешь, не так? Сколько раз опреснитель пустым стоял? А как за печью нашей приглядывал и огонь потух, куда ты глядел, на облака? Так что обещания твои ничего не стоят.
— Глядел я на вашу печь, только что поделать, если она кривая и не работает как надо? — ответил Флоренц, разобидевшись. — А дедуля всё понимает, иначе бы он давно с края Свалки упал. Он мне жизнь спас и вас найти помог, так что я его не брошу.
— Да делай уж, как знаешь. А печь не кривая, это
