Гарион смутно различил темную фигуру, полускрытую уродливымузловатым корнем огромного дерева. Краешком глаза он уловил движение и заметилнеуклюжее существо, показавшееся из-за деревьев. Почти неразличимое в тумане,оно выглядело каким-то серым и было таким тощим, что больше напоминало скелет.
Одето оно было в лохмотья, испачканные грязью и кровью.Бледную кожу покрывали редкие волосы, к тому же шло существо на полусогнутыхногах, громко сопя, а длинные, безвольно свисающие руки едва не касались земли.Глаза его были совершенно пусты и бессмысленны, а рот широко разинут.
Но вот из чащи появилось еще одно существо, потом еще. Онииздавали звуки, похожие на стоны, ничем не напоминающие членораздельную речь,но тем не менее весьма красноречивые, — ясно было, что существа голодныкак волки.
— Тот, со сломанной рукой, намеревается спасатьсябегством! — шепнула Полгара.
С отчаянным криком несчастный злодей выскочил из своегоукрытия и пустился наутек. Вороны ринулись за ним в погоню, постанывая всегромче. Их неустойчивая походка совершенно не мешала им удивительно проворнопередвигаться по чаще, да и полусогнутые ноги были скорее подспорьем, а вовсе непомехой.
Петляя и кидаясь из стороны в сторону, охваченный паникойубийца бежал во весь дух, но ужасные преследователи с каждым шагом неотвратимоприближались к своей жертве. Когда, наконец, раненый исчез в тумане, страшныесущества были всего в каких-нибудь нескольких ярдах позади него.
Затем из тумана раздался леденящий душу крик. Несчастныйснова закричал, потом еще раз.
— Они убивают его? — Голос Сенедры был неузнаваем.
Лицо Полгары совершенно побелело, а глаза наполнилисьужасом.
— Нет, — дрожащим голосом ответила она.
— А что же они делают с ним? — спросил Шелк.
— Они его едят.
— Но… — начал было Шелк и умолк: из тумана вновьпослышались вопли. — Так он все еще…
Он уставился на Полгару, глаза его стали совершеннокруглыми, а со щек медленно сползал румянец.
Сенедра ахнула.
— Заживо? Они едят его живым?
— Вот почему я и пытался вас предостеречь, вашевеличество, — мрачно сказал Сади. — На это я и намекал. Когда онивпадают в бешенство, уже не отличают мертвое от живого. Тогда они поедают всеподряд.
— Тоф, — решительно обратился к великануБелгарат. — А спугнуть их можно?
Но гигант отрицательно покачал головой, повернулся к Дарникуи указал сперва на свою голову, а затем на живот.
— Он говорит, что они слишком слабо соображают, чтобычего-то бояться, — растолковал кузнец. — Им неведомы никакие чувства,кроме голода.
— Что же нам делать, отец? — спросила Полгара.
— Остается только убегать, — ответилстарик, — ну а если кто-то из этих тварей попадется нам, придется безпощады убивать. — Потом он посмотрел на Тофа. — А долго они всостоянии бежать?
Тоф поднял руку и очертил ею полукружье у себя над головой,потом еще раз, потом еще.
— Много дней подряд, — перевел кузнец.
Лицо Белгарата сделалось каменным.
— Вперед! И не отставать!
Теперь они ехали гораздо медленнее, а все мужчины держалиоружие наготове.
Первому нападению они подверглись, проехав не больше мили.Десяток людей-воронов с серыми лицами, ковыляя, показались из-за деревьев, сголодными стонами они загородили тропу.
Гарион кинулся на них, размахивая мечом. Он буквальнопрорубал себе дорогу сквозь гущу брызжущих слюной вурдалаков, которые с тупымвыражением лиц тянули к нему лапы, пытаясь стащить его с седла. Онираспространяли вокруг себя тошнотворное, невыносимое зловоние. Гарион перебилпочти половину нападавших и поворотил коня, чтобы покончить с остальными, новдруг натянул поводья, содрогнувшись от отвращения. Уцелевшие вурдалакиразрывали тела павших собратьев, откусывая сочащиеся кровью куски тела иторопливо заталкивая их в свои разверстые пасти руками, похожими на когтистыелапы. При этом они не переставали постанывать.
Белгарат и остальные осторожно объехали поляну, гдеразыгралось это страшное пиршество. Все упорно отводили глаза от дикогозрелища.
— Так у нас ничего не выйдет, отец, — сказалаПолгара. — Рано или поздно кто-нибудь из нас утратит бдительность. Намнеобходима защита.
Белгарат с минуту размышлял.
— Наверное, ты права, Полгара, — согласился он ипоглядел на Гариона. — Вы с Дарником смотрите внимательно, как этоделается! Я хочу, чтобы вы сменили нас, когда мы устанем.
Они тронулись шагом, а Белгарат с Полгарой объединеннымиусилиями воли создавали защитный барьер, надежно ограждающий путников отвозможных неожиданностей. И они не заставили себя долго ждать. Прямо из-закорявого дерева, словно отделившись от него, выскочил серолицый вурдалак,истекая вонючей слюной и постанывая. Когда он был уже ярдах в десяти от лошадиДарника, он вдруг отлетел назад, словно ударившись с размаху обо что-то твердое.С жуткими стонами чудище вновь кинулось на невидимую преграду, царапая воздухгрязными лапами с длинными загнутыми когтями.
— Дарник, — раздался спокойный голосПолгары, — разберись с этим уродцем, пожалуйста.
— Хорошо, Полгара. — Лицо кузнеца выразило крайнююстепень сосредоточенности, и он что-то пробормотал себе под нос. Очертанияфигуры человека-ворона словно заколебались, что-то замерцало — и уродец исчез.Он возник вновь уже в двадцати ярдах от путешественников, возле огромногоразлапистого дерева. Он сделал попытку вновь напасть, но похоже, был не всостоянии сдвинуться с места. — Он надолго застрял, — сказал Дарник.
— Что ты с ним сделал? — спросил Шелк, глядя наизвивающегося кровососа.
— Защемил ему в стволе руку, — ответилДарник. — Если он захочет вновь напасть, то ему придется либо тащить засобой дерево, либо распрощаться с лапой. Я на самом деле его не сильно поранил,но чтобы высвободиться, ему понадобится целый день, не меньше.
— Ты хорошо держишь щит, Полгара? — спросилБелгарат не оборачиваясь.
— Да, отец.
— Тогда давай прибавим шагу. Мешкать неразумно, да иопасно.
И они снова двинулись в путь, вначале рысью, а затем легкимгалопом. Щит, созданный Белгаратом и Полгарой, двигался чуть впереди них,разбрасывая в стороны оборванных вурдалаков.
