— Без шуток?
— Они здесь не к месту…
Мержин мог отсчитывать удары своего пульса, не притрагиваясь к руке.
4
И министр возражать не стал, отдал приказ о назначении Мержина главным инженером нефтепромыслового управления в Алешинском районе.
Алешино понравилось Николаю Филипповичу без оговорок: стоит на Оби просторно, дома рублены крепко, из сосны и лиственницы, растянулись вдоль чистых, широких улиц. Походил, погулял, осмотрелся. Его замечали, оглядывались: и ростом высок не в меру, и одет не по-здешнему — в черную шубу до пят, с оборками.
Положение обязывает явиться в райком партии, обговорить все вопросы, задачи. Николаю Филипповичу вменялось в короткий срок начать разработку Соснинского месторождения.
— Мы вам рады, присаживайтесь, — грудным, звонким голосом заговорил первый секретарь Матвейкин, круглолицый, с сибирским румянцем, с мерцающей улыбкой и настороженностью в горящих, слегка раскосых глазах. Он был из местных, работал на разных должностях тут давно. Мержин слышал о нем, что Матвейкин человек с оглядкой, но, если не будут мешать, свою линию проводить умеет. — Настало время развивать у нас новую отрасль промышленности, — продолжал секретарь. — А то что здесь? Лес в больших объемах не рубим, ни одного леспромхоза нет. Звероводство, охота, рыба. И вдруг узнаем, что по золоту ходим! — Матвейкин подался вперед, почти лег грудью на стол и снизил голос. — Да, узнаем об открытии нефти и газа! Понимаете, всплеск какой это вызвало? Составляем записку, что, мол, пора и нам рукава засучивать и начинать свои недра осваивать. А бывший первый секретарь обкома Марченко, — Матвейкин сошел на шепот, — звонит по телефону и спрашивает: «Вам там что, больше делать нечего?» И вся наша взбудораженность, радость померкли…
До Матвейкина в Алешине первым был Михаил Дмитриевич Вялов, тоже из коренных нарымцев. Постучался он тогда к секретарю обкома, доложил, что приезжает из Тюмени московская комиссия для разговора о том, где строить город нефтяников. Вялову дан был ответ: «Лови рыбу, а где город поставить — решат без нас». Родом Вялов из Парамоновки, край свой любил до сладкой болезненности. Ответ «лови рыбу» его больно за душу царапнул. Уехал из обкома в Алешино, заказал разговор с председателем облисполкома Васильевым. Спрашивает:
— Иван Фролович, есть у нас в крае патриоты, или начисто вывелись?
— Почему ты задаешь такие вопросы?
— А так и так… — И пересказал ему все.
— Я сегодня же у тебя буду! — ответил Васильев.
Собралась через день в Алешинском райкоме партии комиссия. Вялова спрашивают, где, по его мнению, строить город?
— В Алешине, — отвечает первый секретарь не задумываясь.
— Далеко.
— Тогда близ деревни Стрижи.
— От Оби в стороне. Не подходит.
— Подходит вполне: там протока всю навигацию судоходная. И мы не согласны, чтобы нашу нефть от нac уводили.
Спокойно, твердо вел разговор Вялов с московской комиссией.
— Вы не совсем правильно понимаете политику партии и правительства, — заявил ему один из членов комиссии.
— Это с какой стороны подойти, — возразил Вялов. — В программных документах сказано, что развивать края, области на основе имеющихся там природных ресурсов. Кто же тогда неправ?
Тут подал голос Васильев, до той поры молча сидевший в сторонке:
— А почему вы, товарищи члены комиссии, решаете такой важный вопрос на уровне района, а не на уровне области?
— А вы кто будете? — спросили занозисто.
— Я председатель облисполкома. У меня есть предложение перенести разговор в областную инстанцию…
Потом была здесь вторая комиссия, научная, по производительным силам Западной Сибири. Два академика были — Лаврентьев и Трофимук. Знаменитый нефтяник, Трофимук предложил показать им фонтан. Лето, жара, все в белых рубашках… Крутнули задвижку — брызнула нефть. Трофимук плечами пожал, говорит — слабо! Вялов мигнул, открыли на полную мощь, и вырвавшаяся нефть окатила стоящих с головы до ног. Показывать так показывать! Сомнений уж больше не было: есть, есть нефть в Нарыме!
Мержин все эти факты уже разузнал у местных нефтяников, слушал Матвейкина и согласно кивал.
— Тут вскоре первым секретарем обкома стал Викентий Кузьмич Латунин, — продолжал алешинский секретарь райкома. — Вы, Николай Филиппович, с ним еще не знакомы? Ну, поедете на бюро утверждаться — познакомитесь. Латунин и начал раскручивать колесо. И вот теперь затевается крупное дело! Начинайте, беритесь за гуж и тяните. Райком партии будет оказывать вам полную поддержку…
После пространного разговора Матвейкин проводил Мержина до приемной, подождал, пока тот оденется, и попрощался с ним дружелюбно. Однако было заметно, что он недовольно косится на длиннополую шубу. Когда вышли, Мержин спросил товарища из промышленного отдела райкома:
— Так мило потолковали, а под конец — взгляд косой… В чем дело?
— Николай Филиппович, все отлично, — тихо сказал товарищ. — Только вот ваша шуба…
— Моя бекеша? — воскликнул Мержин. — Бесценная вещь! — И артистично встав в позу в пустом коридоре, забаритонил: — «Славная бекеша у Ивана Ивановича! Отличнейшая! А какие смушки! Фу ты, пропасть, какие смушки! сизые с морозом! Я ставлю бог знает что, если у кого-либо найдутся такие!» Помните?
— Знакомое что-то, — смутился работник промышленного отдела райкома. — И все-таки вы бы сменили… эту бекешу. У нас в Алешине в ходу ватники, полушубки, собачьи дошки…
Разговор неожиданно принял шутейный оборот, и Мержин, сам мастак пошутить, посмеялся, подкинул еще вопрос:
— А зеленый мой френч — ничего, удобоприемлем? Вообще я люблю голубое, зеленое. Что с меня взять — южанин, не обращенный еще до конца в северянина. Но обращусь, даю слово! И бекешу свою надевать стану только для розвальней. В санях в буран в ней — милое дело. Проверена на просторах Березова…
А розвальни вскоре и в самом деле понадобились. Матвейкин — в расписной кошеве, дуга резная, раскрашенная и с колокольчиком. Сбруя, хомут блестят натертыми бляхами. У Мержина упряжь проще, зато конь такой же гнедой, как у секретаря райкома, и такой же холеный. Ехали они на маленький аэродром поселка Алешино встречать Викентия Кузьмича Латунина, впервые решившего посетить эту самую
