поворачивается к Чэньсину лицом и неуверенно открывает глаза.
Парень смотрит с любовью и нежностью, однако на дне его чёрных зрачков Цайхуа замечает граничащее со страстным желанием чувство. Словно измученный жаждой Чэньсин, наконец, добрался до источника влаги. Чтобы испить из него, ему нужно согласие. Это пугает Лу Цайхуа и разжигает в ней любопытство. Опьянённая этой опасной смесью эмоций она неосознанно подаётся вперёд.
«Да».
Тело будто касается пылающих углей. Обвив шею парня руками, просветлённая встаёт на носочки и неумело целует его. В этот робкий порыв она вкладывает все свои чувства: и страх пожалеть о содеянном, и множество оттенков любви, неизвестно когда поселившейся в сердце.
Вопреки опасениям, Чэньсин отвечает ей сразу. Его поцелуй, глубокий и нежный, заставляет забыть о дыхании. Не смея поверить внезапному счастью, парень обращается с Лу Цайхуа так осторожно, точно она — неуловимый мираж: не оправдаешь доверия, дав волю страсти, и он бесследно рассеется.
Хотя изнутри его сжигает желание, Чэньсин не рискует нарушить границы дозволенного. До тех пор, пока Цайхуа, чуть отстранившись, не прикрывает глаза, чтобы затем провести по нижней губе языком. Это неосторожное действие сводит парня с ума.
Чэньсин больше не сдерживается. Он давит на талию девушки, вынуждая прижаться к нему ещё крепче. Поцелуи становятся жадными и обжигающе страстными, движения рук, начавших исследовать тело, — бесстыдно настойчивыми. Цайхуа отвечает ему также пылко. Подобная искре, она разжигает в Чэньсине огонь, без которого эти несколько жизней он бесцельно брёл в темноте.
Словно парящие в звёздном пространстве они сами творят волшебство. Стираются последние рамки, державшие Лу Цайхуа и Чэньсина на расстоянии, и оба открывают друг другу самое ценное — душу.
Чэньсин обнажает плечо просветлённой. Та не успевает смутиться — в этот же миг парень касается её кожи губами. Мягко и медленно, пробуждая в девушке новые, не знакомые ей ощущения, которые становятся ярче из-за контраста горячего тела и прохладной воды.
Когда юноша в алом нежно целует Цайхуа в шею, она сдавленно стонет. Вместе со сползающей по цуню одеждой её покидают последние страхи. Слушая дыхание парня, что опаляет её оголённую кожу, безропотно тая в его сильных руках, она понимает:
«Я готова отдаться ему без остатка».
Если Чэньсин оборвал все алые нити, что мешали расстаться с призраком прошлого, и выбрал её, она разделит с ним настоящее и смело шагнёт в туманное будущее.
Цайхуа улыбается сладким мечтам, в которых Чэньсин проводит с ней каждую ночь. Увы, им не сбыться. Волшебство исчезает мгновенно, стоит охваченному страстью Чэньсину прошептать едва различимое, почти умоляющее:
— Т…
Имя, чужое и опротивевшее, отрезвляет Лу Цайхуа. Любовь сменяется ненавистью, и просветлённая в порыве неудержимого гнева толкает Чэньсина. Ей невыносимо даже смотреть на него. Сожалеет ли он, ощущает вину или, напротив, не понимает, в чём дело — теперь всё равно.
Она хочет звучать резко и грубо, однако сорвавшееся с губ: «Ненавижу тебя», — получается жалким. Дольше здесь оставаться нельзя. Накинув на плечи мокрую ткань, Лу Цайхуа выбегает из озера и, не разбирая дороги, несётся вперёд. Взор застилают бессильные слёзы, душу раздирает на части мучительный стыд.
«Не стоило тебе доверять».
Она знала, что пожалеет. Правда в случившемся девушка может винить только себя.
Остаток ночи Лу Цайхуа провела в компании лучшего друга. Шанъяо встретил её недалеко от построек, где жили ученики школы Чуньцзе. Она сидела на парапете моста, что дугой возвышался над мирно журчащим ручьём, и, глядя на звёзды, казалось, смотрела куда-то внутрь себя.
— Ты что здесь делаешь?
— А ты? — задала встречный вопрос Цайхуа.
Хотя в темноте парень не мог разглядеть лица девушки, по одному её голосу стало понятно, в каком она состоянии.
— Ясно, спрашивать, что случилось, не буду. Если захочешь, расскажешь сама.
Шанъяо сел рядом и тоже поднял голову к небу. На душе было скверно, однако присутствие Лу Цайхуа в последнее время придавало его серой жизни некое подобие смысла.
— Взаимно, — понимающе усмехнулась просветлённая и положила голову ему на плечо. Не спрашивая на то разрешения, вот так просто, как и всегда.
— Ты опять мокрая.
— Знаю.
Шанъяо устало вздохнул:
— И что мне с тобой делать?
Впрочем, размышлять над ответом не требовалось. Просветлённый, сняв бирюзовый халат, накинул его на подругу и отвёл её в свою комнату. Греться и пить ароматный улун с лепестками жасмина. Это было единственное, чем он мог ей помочь.
Чай закончился уже очень давно, за окном понемногу светало, а просветлённая всё сидела рядом с Шанъяо: укутанная его одеялом и потерявшая связь с внешним миром.
Она не проронила ни слова с момента, как зашла в помещение. Та Цайхуа, что смеялась и плакала, отчаянно злилась и училась любить, осталась за дверью. Здесь и сейчас существовал лишённый эмоций другой человек. И пусть Шанъяо не был знаком с другой Цайхуа, он её понимал.
Парень нарушил молчание первым:
— Ну как, тебе не получше?
Она медленно повернулась к Шанъяо. Впившись в него немигающим взглядом, Лу Цайхуа изучала иную грань личности друга, которую ранее не замечала или попросту не умела ценить.
Переосмысленный образ Шанъяо вернул девушку в реальность. Теперь, с тоскливой болью в груди, она себя ощутила живой.
Дав волю слезам, просветлённая крепко его обняла.
— Ты рядом, даже когда тебе плохо. Кое-кто сегодня от меня отказался, а ты забыл о себе и остался со мной.
Ему самому нужна помощь. Однако, игнорируя своё состояние, он предпочитает заботиться о Лу Цайхуа.
— Ну почему я влюблена не в тебя?
Шанъяо гладит её по спине, как ребёнка, и улыбается:
— То есть, ты признаёшь, что влюбилась в Чэньсина?
— А вот и нет! — возмущается девушка. — Я не говорила такого.
— Хорошо-хорошо, — со смехом соглашается парень. — Как скажешь.
Примечание автора:
Жасминовый улун (улун с лепестками жасмина) — чай с добавлением лепестков жасмина, которые придают ему характерный насыщенный вкус и аромат. Также обладает следующими полезными свойствами: укрепляет организм, ускоряет обмен веществ и очень бодрит. (Пить такой чай ночью — не лучшая идея, но, полагаю, другого варианта у Шанъяо и Лу Цайхуа не было. Конечно, чтобы согреться, можно было бы выпить и горячей воды. Да и китайцы часто советуют: «多喝热水», что переводится как «больше пейте горячей воды». Однако, как сказала моя хорошая подруга-китаянка: «Пить просто воду — слишком скучно». Цайхуа и Шанъяо, похоже, разделяют её точку зрения).
Фонарики-лотосы — водные фонарики, которые изготавливаются из рисовой бумаги. Бывают разных форм и размеров.
Глава 36. Настало время найти собственный путь. Конец первого
