— Нам надо в Гамбург, а оттуда в Мюнхен, — ответил я.
— А ну слезайте, да поскорее. Это наш корабль, — прикрикнула крыса, — сухопутным крысам тут места нет.
— Сухопутным крысам? — возмутился Вильгельм. — Вообще-то мы — мыши!
И мы быстренько нырнули в кучу зерна и закопались поглубже. Так и сидели, тихо, как мышки. Какое-то время мы слышали, как корабельная крыса рылась в зерне и ругалась: «Чёрт бы их побрал!»
Потом она исчезла, и всё затихло. Мы просто сидели в куче пшеницы. Было тепло и мягко, а вокруг — еда. Ну как в раю.
20
Вдруг весь корабль задрожал и застучал. Это заработал двигатель. Вскоре мы услышали плеск волн о борт. Судно слегка покачивалось. Так прошло двое суток. Наконец двигатели замерли и корабль остановился.
— Как же нам таперича выбираться? — спросил Вильгельм.
— Просто подождём, — сказал я.
Через некоторое время мы услышали бульканье — будто рядом кит пускал фонтан.
— Прям жуть, — сказал Вильгельм.
Мы осторожно выбрались из зерна и посмотрели наверх. В открытый погрузочный люк была вставлена толстенная труба, которая всасывала зерно и хлюпала, как огромная соломинка на дне стакана с напитком. Мы тут же попали в поток воздуха, и нас вместе с зерном засосало в трубу, мы понеслись наверх, и зернопогрузчик выплюнул нас в кучу на барже.
Нас так кувыркало, что у меня закружилась голова. Когда баржа наполнилась, буксир повез её в канал.
— Это же Гамбург! — ликовал я. — Смотри, вон там башня с круглым зелёным куполом, это церковь Святого Михаила, а там, вон та крыша, это центральный вокзал.
Баржу пришвартовали к причалу. Ночью мы сошли на берег и пробежали два квартала до вокзала.
Как же было приятно снова оказаться на вокзале. Мы, как и раньше, спрятались под платформой.
Утром объявили поезд до Мюнхена. Он прибыл на четырнадцатый путь.
Поезд был старый и очень грязный. Он напомнил мне мой старый добрый скорый, на котором я больше года катался от Кёльна до Гамбурга и обратно. Мы осторожно забрались в вагон.
— Надеюсь, поезд действительно остановится в Мюнхене, — сказал я. — А то представь, уедем в Стамбул, это вообще где-то в Турции.
Мы чуть было не вышли, но тут я сообразил, что в Мюнхене вокзал тупиковый, так что поезд дальше не пойдёт.
Мы крались по вагону. Все места были заняты. Наконец мы нашли купе, в котором ехала семья греков: отец, мать и четверо детей. Взрослые три года работали в Гамбурге, он — мусорщиком, она — уборщицей. Они уставили всё купе ящиками и коробками, а наверху, на багажной сетке, даже стояла корзина с двумя живыми курами.
Мы остались в этом купе. А когда Вильгельм, собирая крошки, по неосторожности попался людям на глаза, то все засмеялись и дети стали кормить нас хлебными крошками. К тому же греки пели и насвистывали. Путешествие было очень весёлое.
Когда поезд подъезжал к Мюнхену, я едва сдерживал восторг. В конце концов я забрался на подлокотник сиденья и выглянул в окно.
С тех пор как я невольно покинул родной город, прошло почти три года. К счастью, здесь ничего не изменилось. Всё так же высились две башни собора Пресвятой Девы Марии с куполами, похожими на две половинки головы швейцарского сыра. Голубое небо и осенняя пёстрая листва деревьев.
21
Но какое же разочарование меня ждало, когда мы пришли на Райскую улицу.
В вентиляционной шахте высотного дома нас встретила не моя семья, а чужие мыши. Они рассказали, что моя семья полгода назад переселилась в деревню. Никто не знал, куда именно. Они тайком забрались в фургон фермера, который по четвергам продавал картошку в городских дворах. От сквозняка в вентиляционной шахте дедушку прихватил ревматизм, а Лилофея всё время кашляла. По словам новых жильцов, папа тогда сказал: «Лучше податься в неизвестность, чем жить в этих холодных новостройках, где нечего ни откусить, ни пожевать».
Чужие мыши предложили нам остаться и поделились с нами своими скудными запасами еды. Несмотря на раннюю осень, в шахте было уже довольно холодно. Тянул сильный сквозняк, а обитая жестью труба была гладкая и неуютная.
Мусор из квартир, как и прежде, выбрасывали в мусоропровод, и отходы навсегда исчезали в подвальном контейнере. Мыши рассказали нам, каких усилий стоило найти пропитание в окрестностях. Я спросил, почему они больше не ходят за едой на вокзал. Они ответили, что путь на вокзал стал очень опасен. За это время через центр города проложили скоростное шоссе, и пересекать его было опасно для жизни.
Я показал Вильгельму то место, где раньше стоял старый сарайчик. Трава во дворе была вытоптана и пожухла. Оставаться здесь нам не было никакого смысла. Ведь, во-первых, ездить на поездах куда удобнее и интереснее. А во-вторых, я всё-таки очень хотел увидеть своих родителей, братьев, сестрёнку и конечно же дедушку и Изольду.
Мы с Вильгельмом решили подождать, пока приедет этот фермер, и забраться в его машину. Может, так мы сможем выйти на след моей семьи.
Наконец настал четверг, и с утра мы услышали крики: «Кар-р-ртош-ш-шка, один евро за кило!» Фермер приехал на грузовичке и остановился на дороге перед домом. Женщины и мужчины с сумками и авоськами выстроились в очередь. Фермер взвешивал картошку прямо в кузове. Незаметно подойти к машине нам было совсем непросто, ведь люди в очереди в основном, стояли молча и смотрели перед собой. Я вспомнил Пьера: не бежать, а шагать.
Так мы с Вильгельмом и пошли по тротуару, спокойно, хоть и с колотящимися сердцами, мимо людей в очереди, дошли до грузовика и по колесам забрались под брезент кузова.
Фургон был полностью загружен мешками с картошкой. На полу тоже валялись картофелины. Мы спрятались за мешком в самой глубине кузова, возле водительской кабины.
Вскоре машина поехала, но то и дело надолго останавливалась, и мы слышали, как фермер зазывает покупателей: «Кар-р-ртош-ш-шка, один евро за кило!». Мы слышали, как он вытаскивает мешки из кузова, как сыплется картошка, как фермер ширкает совком и насыпает картошку на весы, а потом говорит: «Четыре евро».
Мы ужаснулись, когда поняли, в каких количествах люди покупают и уносят картофель. Чем больше времени проходило, чем чаще фермер останавливался, чем больше он продавал, тем ближе он подбирался к мешку, за которым сидели мы. В конце концов наш мешок остался последним в кузове. Грузовик опять остановился, фермер забрался в кузов, схватил мешок и высыпал его. Но мы успели отскочить и спрятаться за двумя крупными клубнями. Так что он нас не заметил.
