харчами пахнет, и тебя теща полюбит, — усмехнулась Акнабат.
— Я, сестра, не из тех, кто под чужими дверями рыщет, — гордо заявил Гайли.
— Ты что, шуток не понимаешь! — успокоил гостя Тойли Мерген. — Уж сестре ли не ведать повадок брата… Приступай, пока не остыло…
— Вах! Знал бы я, что у вас такое угощение, и впрямь не стал бы дома обедать, а то ведь некуда больше, — делал вид, что отказывается, Кособокий.
— Ничего, для лакомого кусочка всегда место найдется, — угощал Тойли-ага.
— Это ты верно подметил! — дал уговорить себя Кособокий Гайли и из двух кур ухватил ту, что покрупнее, мигом определив ее в свою тарелку.
Однако к еде он не приступил, а как то нервно облизнулся и уставился на белеющий в углу холодильник. Акнабат достала бутылку и поставила на стол две рюмки.
— А ведь правда ты меня лучше всех понимаешь, сестренка, — признал Кособокий Гайли и, предвкушая удовольствие, даже потер руки. Потом он почему-то хитро прищурился и мигом откупорил бутылку. — Ты, Акнабат, всегда была ко мне чуткой. И хоть языком иной раз поносишь, а сердцем ведь любишь. Надеюсь, ты тоже выпьешь? — обратился он к хозяину.
— Налей, пожалуй.
— Ишь ты! — изобразил радостное удивление Гайли. — Если бить тебя почаще, как я погляжу, ты со временем человеком станешь. — Они оба выпили, после чего шурин снова дал волю своему любопытству: — А ведь ты так и не ответил мне — успешно ли съездил?
— И все-то ему знать надо! — проворчала Акнабат. — Пока все вокруг не разнюхает — и спать не ляжет…
— Зря утруждаешь себя, сестренка, — благодушно заговорил Гайли. — Я, можно сказать, до седых волос дожил, а ты все норовишь меня переделать. И потом, разве это так скверно — всем интересоваться?
— Ну, если тебе уж так интересно — Тойли стал директором ителье… Не понимаешь? Ителье! Мастерской!
— Вах! Так бы и сказала — ателье! А я-то соображаю — при чем здесь Италия?.. Вот что значит женская неграмотность… — И, словно между делом опрокинув вторую рюмку, он уставился на хозяина. — Она что — разыгрывает меня?
— Акнабат правду сказала, — не поднимая головы, подтвердил Тойли Мерген.
— Ты — директор ателье?
— Ну, чего ты переспрашиваешь? Разве нет такой должности?
— Есть, конечно. Только мне кажется, что она не по тебе. Клянусь богом, Тойли! И чего ты так торопишься? Отдохнул бы немного, а там видно будет… Подумать только — директор ателье!..
И вдруг Кособокий Гайли расхохотался, да так, что едва не выронил из рук курицу, которую с таким удовольствием обгладывал.
— А ну, прекрати! — прикрикнул на него Тойли Мерген и, не сказав больше ни слова, вышел в другую комнату.
Теперь Тойли Мерген каждое утро уезжал на машине в город. Он тяготился своей новой работой, но тщательно избегал разговоров об этом с кем бы то ни было, даже с сыном, чьи сетования пресек весьма решительно:
— Что у тебя, Аман, других забот нету? Занимайся своими делами!
По правде сказать, он даже не считал свои новые обязанности работой. Всеми делами в ателье заправляла его заместительница, Анна Константиновна Сергеева — жена второго секретаря райкома, много лет проработавшая в швейной промышленности. Ему оставалось только подписывать составленные ею бумаги и денежные документы. С заказчиками он совершенно не сталкивался.
Так прошло три дня. На четвертое утро, едва он остановился возле ателье и вышел из машины, к нему метнулась какая-то незнакомая полная женщина. Волосы у нее растрепались, лицо было покрыто жирным слоем крема.
— Вы директор ателье? — преграждая ему путь, хрипло осведомилась она.
— Пока еще я, — с неприязнью оглядывая незнакомку, ответил Тойли Мерген.
— Мне надо с вами поговорить.
— Пожалуйста, ко мне в кабинет, — пропустил он ее вперед.
Но, оказывается, директор понадобился не только этой толстухе. У дверей кабинета толпились другие представительницы женского пола. Когда они увидели, что толстуха норовит проникнуть к директору, как бы покровительствуемая им, в толпе возник ропот. Молодая миловидная женщина, стоявшая непосредственно у двери, преградила ей дорогу.
— Станьте, пожалуйста, в очередь! — вежливо, но непреклонно сказала она.
— А я, милочка, не из тех бездельниц, что целыми днями гоняются за дефицитными товарами, чтобы мне еще в очереди стоять.
Но тут возмутились и другие. Тойли Мерген, мигом оценив обстановку, почел за благо не вмешиваться в назревавший скандал и, проскользнув к себе в кабинет, в ужасе опустился на стул. Он только успел заметить, что на помощь миловидной пришла самая крупная из посетительниц. Даром что пожилая, она с легкостью оттеснила толстуху в сторону, а потом дверь захлопнулась и оттуда доносились лишь отдельные возгласы.
Немного спустя возня снаружи стала затихать, потом дверь отворилась, и в кабинет вошла та миловидная женщина, что стояла первой.
— Право, мне стыдно вас беспокоить, Тойли-ага, но… — нерешительно начала она.
— Говорите, я слушаю вас, — поднял на нее глаза Тойли-Мерген, с удивлением вдруг обнаружив, что откуда-то знает эту приятную женщину. — Постойте-ка, а ведь я вас где-то видел, — добавил он, силясь вспомнить, где. — Чья вы жена? — осведомился он без обиняков.
— Ай, я незамужняя… — потупилась посетительница и покраснела, как гранат. — Вы меня в больнице видели, я — врач. Помните, в прошлом году вы у нас лежали на обследовании. У вас, кажется, что-то с сердцем было…
— Правильно! — почему-то обрадовался Тойли Мерген. — Теперь вспомнил. И зовут вас, если не ошибаюсь… Ал-тынджемал. Не сглазить бы, больные вас очень уважали. Только вы тогда в белом халате ходили, вот я и не узнал… Хотите, наверное, себе сшить что-нибудь? Да вы садитесь. Садитесь, пожалуйста!
— Я хотела заказать платье, но портниха почему-то уперлась, говорит, что фасон, который мне нравится, не выйдет из этого отреза… — И она вытащила из сумки какую-то удивительную ткань, напоминающую голубую парчу.
— Да вы не утруждайте себя — мне хоть показывайте, хоть не показывайте, я в этих делах не разбираюсь, — признался Тойли Мерген. — Давайте лучше я отведу вас к закройщице, которая сделает все, как вы скажете.
Когда они проходили мимо очереди, всклокоченная толстуха не замедлила высказаться.
— Так мы и до вечера тут проторчим! — возмущалась она нарочито громко.
И опять возле директорского кабинета возникла словесная перепалка. Возвращаясь из цеха, Тойли Мерген застал уже ее окончание. Массивная пожилая женщина спокойно выговаривала злобной толстухе:
— Стояла бы да помалкивала, чем лаять на всех!..
— Заходите, чья очередь, — сказал Тойли Мерген, оставив дверь открытой.
И снова всклокоченная толстуха ринулась вперед.
— Опять без очереди! — не на шутку возмутилась пожилая.
— Пропустите ее, тетя! — вмешалась какая-то молчаливая белолицая женщина. — Пусть идет, зато мы от нее избавимся…
