не думала, что ему осталось с чем бороться.
— Ты пожалеешь об этом, — проскрежетал он.
— Я уже сожалею об этом, — ответила я.
Я выдернула нож из его мясистых мышц и вонзила ему в грудь. Его тело сопротивлялось толчку лезвия, но я перенесла свой вес на колени и вложила в удар дополнительную силу. Нож полетел вперёд, мимо кожи, костей, мышц и всего остального, что существовало за поверхностью. Звуки, сопровождавшие моё нападение, пронеслись в моих ушах громче всего, ничто, кроме этого действия, не могло соперничать с постоянным, вечным отпечатком этого воспоминания в моём мозгу. Слёзы потекли из моих глаз, которых я не понимала, а затем жалобный всхлип сорвался с моих губ.
Он выгнул спину в колотой ране, морщась и булькая от боли. Его тёмные глаза потемнели от сильной боли, но удерживали мои в своём парализующем притягивающем луче. Его рот приоткрылся, его руки больно сжимали мою талию, но потом просто упали с меня, вялые и безжизненные. Его грудь сотрясалась от усилий продолжать дышать. Он рухнул под моим телом, сбрасывая каждую унцию напряжения и борьбы, которые ещё оставались в нём.
Я знала, что точка входа находится выше его сердца и лёгкие не задеты. Где-то в моих кружащихся, хаотичных мыслях я знала, что дала ему возможность выжить. Вполне вероятно, что он сможет пройти через это… возможно, он смог бы выжить.
Но сейчас я не могла рассмотреть эти возможности или даже подумать, почему я не нацелилась прямо на его самый важный, бьющийся орган.
Поэтому вместо этого я прикрыла свои действия, протянув руку и отперев дверь. Я оттолкнулась от сильного ветра, чтобы распахнуть её. Ветер подхватил дверь и швырнул о борт машины. Это не имело значения. Нам не нужна была эта машина. И я была благодарна Тайлер за то, что она видела, что я делаю, и решила не замедляться.
Я слезла с колен Кейна и пнула его ближе к краю сиденья.
Ветер бил в меня через разбитое заднее окно и сломанную дверь. Он хлестал и хлестал меня, приподнимая мои волосы и оборачивая их вокруг моего лица, как повязку на глазах. Слёзы, которые всё ещё были влажными на моём лице, высохли в горячем воздухе, но не раньше, чем напомнили мне об их сбивающем с толку присутствии.
Глаза Кейна были закрыты, кровь стекала по его рубашке и покрывала почти все остальные части его тела. Я не знала, был ли он мёртв или просто без сознания, и у меня не было времени, чтобы выяснить это. Я обхватила его руками, приподняла, поставила на ноги, а затем вытолкнула в открытую дверь.
Его тело быстро ударилось о землю и подпрыгнуло, откатившись от обочины дороги. «Субурбан» позади нас вильнул, чтобы не врезаться в него, а затем с визгом затормозил.
Я уставилась в заднюю часть машины, в то время как моя грудь сжалась от смеси облегчения и горя. Мужчины столпились вокруг Кейна, больше не думая о нашей машине. Других машин, чтобы преследовать нас, не было.
И я не представляла, что будет после всего этого.
Я подозревала, что машина Матиаса уехала при первых признаках проблем с зомби. Одну оставили разбираться с кишащими Пожирателями, а третьему транспортному средству теперь было поручено доставить Кейна в безопасное место и оказать медицинскую помощь.
Я не знала, что было в Колонии в плане медицинского обслуживания, но они были в нескольких часах езды. Кейн быстро истекал кровью.
Его шансы были бесконечно малы.
Даже когда я подумала об этом, даже когда мы скрылись из виду от последнего из людей Матиаса, я почувствовала на себе серые глаза Кейна, я почувствовала его присутствие, нависшее надо мной, как призрачное проявление.
Возможно ли, чтобы я почувствовала, если бы он действительно умер? Были ли мы так связаны, что я могла чувствовать его жизненную силу даже за много километров?
Нет, это невозможно.
Тем не менее, мой разум затопили ругательные мысли о том, почему я целенаправленно не опустила свой нож чуть ниже. Почему я не смогла убедиться, что убила его? Или перерезать ему шею, как тому мужчине, который всё ещё лежал на переднем сиденье? Почему я не могла покончить с этим раз и навсегда?
У меня не было ответов. И, честно говоря, я была слишком измотана, чтобы найти их.
Я повернулась и откинулась на спинку сиденья. Тайлер успокоилась и сосредоточилась на дороге впереди, ведя машину так быстро, как позволял ей «Субурбан».
Я закрыла глаза и дала волю слезам. Я их не понимала, да и не очень-то хотела понимать. Но я также не могла их остановить. И вот я поддалась им.
Необъяснимые слёзы, мучительный страх, что с Хендриксом не всё будет в порядке, гложущий страх, что это ещё не конец… что эта война только начинается.
Я открыла глаза снова только тогда, когда Тайлер резко нажала на тормоза, что нас закрутило по пустой дороге.
— Риган, они шли за нами.
Я уставилась вперёд на караван грузовиков и внедорожников, нагруженных вооружёнными людьми.
Я вывалилась из машины, Тайлер последовала за мной по пятам, и мы встали посреди дороги, пока встречные машины не смогли нас опознать. Мы прислонились друг к другу, сломленные, хрупкие, крутые девчонки, которые будут бороться друг за друга, бороться за тех, кого мы любили, бороться за нашу свободу до самой смерти.
— Спасибо тебе, — прошептала она, когда первый грузовик замедлил ход и остановился в шести метрах от нас.
— Спасибо тебе, — сказала я в ответ.
Нужно было ещё что-то сказать, но больше сказать было нечего. Мы только что вместе пережили ад, но вышли с другой стороны. Я поняла, что есть вещи и похуже зомби. Да, я жила в своём роде чистилище, но моя жизнь не была глубинами ада, далеко не так.
Моя жизнь была наполнена любовью, дружбой, моментами, такими хорошими и полными надежды, что моё сердце разрывалось. Было так много худших способов жить. Теперь я это поняла.
Важно было то, что я жила.
Хендрикс вылез с пассажирского сиденья переднего грузовика с самодельной перевязью, свободно прижимающей его руку к груди. Его лицо было измождённым и растерянным, тело неловко ссутулилось от усталости, и я должна была поверить, что на нём отразилось облегчение от вида меня.
Я бросилась к нему, смутно осознавая, что его окружают другие люди. Но они были не так важны, не в этот момент. Я врезалась в его твёрдое, неподатливое
