тело, не заботясь ни о его ране, ни о своей. Я обвила руками его шею и зарылась в его грудь.
Он так крепко обхватил меня здоровой рукой за талию, что я не могла дышать, его пальцы впились мне в спину. Он держал меня с непоколебимой силой.
— Ты напугала меня, — выдохнул он, задыхаясь.
— Ты напугал меня, — повторила я, всхлипывая в его окровавленную шею.
Его объятия сжались вокруг меня.
— Боже, я так люблю тебя.
Разбитый, отрывочный крик вырвался из моего рта, царапая мои внутренности, царапая моё пересохшее горло.
— Я тоже тебя люблю, — поклялась я. — До самого конца, я люблю тебя.
* * *
Много часов спустя нас вымыли, перевязали и накормили. Вся семья Паркер, Хейли, Тайлер и я бездельничали в нашей комнате для занятий, тесно прижавшись друг к другу в молчаливом раздумье.
Гейдж набрал столько людей, сколько смог, для патрулирования периметра, пока вторая смена отдыхала и ждала своей очереди. Мы знали, что Матиас отомстит, что он вернётся… но мы не знали, когда.
Инстинкт подсказывал нам, что это займёт ещё некоторое время. Ему нужно было вернуться в Колонию и устроить Миллера. Так или иначе, ему придётся позаботиться о Кейне, и ему понадобится время, чтобы зализать раны и собраться с силами.
Но Гейдж не хотел рисковать, и я не винила его.
Мы вступили в войну, которая будет стоить нам ресурсов, боеприпасов и жизней, и ничего из этого мы не могли себе позволить. И мы будем бороться со всем этим против продолжающейся битвы с Пожирателями.
Я поглубже прижала забинтованную голову к здоровому плечу Хендрикса и измученно вздохнула. Пуля прошла прямо через плечо, рана в плоти с точкой входа и выхода. Это всё ещё было огнестрельное ранение, но для него это был наилучший возможный сценарий. А с Гейджем жили три бывших врача и четыре медсестры.
Я хотела расслабиться из-за того, как ему повезло.
Но я чувствовала обратное. Хендриксу не повезло, его пощадили. Кейн подарил ему возможность продолжать жить.
Как я и боялась, я сделала то же самое для Кейна.
Говоря о дьяволе, Вон нарушил наше молчание, спросив:
— Риган, как ты думаешь, Кейн мёртв?
Я проинформировала всех, включая Гейджа, как только мы вернулись на склад. Нас с Тайлер ждал миллион вопросов, а затем мы потратили много времени на разработку плана защиты от этих монстров. Матиас вернётся, но даже если бы его не было, мы пойдём за Миллером. Однако мы ещё даже не пытались разработать план для этого. Мы были слишком уставшими, слишком взвинченными и раздражёнными от всего остального, что произошло.
И эта попытка спасения была бы чрезвычайно сложной и практически невозможной.
В перестрелке с людьми Матиаса было много жертв. Гейдж был ранен в икру, пуля задела бок Нельсона. Вон был весь в синяках от ран. А Хендриксу было хуже, чем всем остальным, вдобавок к пулевому ранению у него были два сломанных ребра и предположительно сломанный кулак, но его рука всё ещё была слишком опухшей, чтобы сказать наверняка.
Он схватил меня за плечо той же самой раненой рукой, и я не напомнила ему остановиться. Было слишком хорошо прикасаться друг к другу, держаться друг за друга. Мы оба игнорировали наши боли и страдания, если предпочитали никогда не отпускать.
— Я не знаю, — наконец, призналась я Вону. — Мне хотелось бы верить, что он мёртв… но, честно говоря, я не знаю.
— Он не мертв, — усмехнулась Тайлер.
Она сидела на противоположной стороне комнаты от Вона, несмотря на их довольно крепкие объятия по дороге.
— Он таракан. Такие не умирают от ножевых ранений и пулевых отверстий.
— Тогда что же их убивает? — спросил Нельсон с весёлым недоумением.
— Атомные бомбы, — проворчала Тайлер. — Может быть, святая вода.
— Мы пройдём через это, — пообещал Вон. — Уход больше не является вариантом. Мы обязаны перед этими людьми остаться здесь и защищать их. Мы привели этот конфликт к их входной двери, и теперь наша обязанность — спасти их от него. И нам нужно вернуть Миллера. Помимо обучения этих людей, Миллер — наш главный приоритет.
Мы кивнули в знак согласия, слишком уставшие, чтобы высказывать другие мнения или даже отвечать устно. Свет свечей в тёмной комнате мерцал на наших усталых лицах, но в комнате царила безмятежность. Мы всё ещё были, по большей части, вместе. Мы всё ещё были живы, даже Миллер.
Мы пережили ещё один день.
— Я кое-что приготовила для тебя, Риган, — прошептала Пейдж рядом со мной.
Она втиснулась между мной и Хейли на диване.
Я посмотрела на неё сверху вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как она стягивает что-то через голову. Она протянула это мне, и я опустилась, чтобы взять это у неё двумя руками.
Я взяла ожерелье в руку, любуясь серебряной цепочкой. На конце висели три подвески, и я осторожно положила их на ладонь и поднесла к лицу. Я едва могла разглядеть их в тусклом свете, но моё сердце готово было разорваться от того, что я увидела.
— Это компас, — объяснила Пейдж.
Я взяла первый кулон и осмотрела крошечный пластиковый компас.
— Он для того, чтобы ты всегда могла найти обратную дорогу к нам. Даже когда совершаешь опасные поступки, он для того, чтобы ты могла найти дорогу домой.
Слёзы полились раньше, чем я смогла их остановить, и Пейдж указала на второй предмет, висевший поверх компаса.
— Это медальон, — прошептала она, — открой его.
Я так и сделала. Внутри овала был листок бумаги с напечатанными на неё буквами. Я прищурилась, пытаясь разглядеть это без света, но Пейдж объяснила мне:
— Хейли говорит, что это означает «любовь». Мы нашли это в книге.
— Здесь сказано: «Любовь навсегда». Мы вырезали фразу из старого любовного романа в кладовке. Поскольку у нас нет наших фотографий, Пейдж подумала, что это будет хорошим способом напомнить тебе о твоей семье.
Ещё больше слёз потекло из моих глаз.
— Оно идеально, — выдохнула я.
Третий кулон был менее трогательным, чем остальные два.
— Это от игрушки. Это пистолет, — сказала Пейдж.
— Как мило, — рассмеялась я над её лёгким объяснением.
— Это для того, чтобы ты всегда помнила, что нужно продолжать бороться, — сказала Хейли. — И поблагодарить тебя за всё, что ты сделала для нашей безопасности.
— Мы беспокоились о тебе, когда тебя увезли, — Пейдж обняла меня за талию, и я прижалась к ней. — Мы не хотим, чтобы ты когда-нибудь уходила, никогда больше.
— Я не уйду, — пообещала я.
Я надела цепочку
