его братья, будто одного касания было достаточно, чтобы больше никогда не отпускать меня. Но, наконец, он прочищает горло и отступает, выражение его лица немного меняется.
– Нам нужно выбираться отсюда, – говорит Рэнсом, привлекая мое внимание.
– Да, – кивает Мэлис, оглядывая комнату. – Сомневаюсь, что кто-то слышал шум и вызвал полицию, но все равно нужно валить. Вик, проверь тело.
Все трое с легкостью переключаются в рабочий режим. Я видела такое и раньше. Как когда они приходили разбираться с телом в моей старой квартире. Парни распределяют задачи, действуя быстро и эффективно.
Вик хлопает по карманам трупа, вытаскивает несколько вещей, а после кивает братьям. Затем Мэлис и Рэнсом принимаются заворачивать мертвого Дариуса в брезент, который нашли в углу.
Я содрогаюсь. Не хочу даже думать, для чего Дариус планировал его использовать.
– Как думаешь, Мэл? – спрашивает Рэнсом, поднимаясь и отряхивая руки. – Может, сожжем его тут?
Мэлис качает головой.
– Слишком близко к месту преступления. Лучше отвезти подальше и сбросить.
Вик достает из кармана телефон и несколько раз постукивает по экрану в поисках чего-то. Затем он удовлетворенно кивает.
– Недалеко отсюда есть место, вполне подходящее.
– Супер.
Мэлис хватает верхнюю часть тела, а Рэнсом поднимает завернутые в брезент ноги Дариуса. Я следую за ними, когда они выходят из комнаты и спускаются по лестнице.
Странно видеть место, где меня держали в заложниках, потому что, когда меня привезли, на голове был мешок. В этом старом, заброшенном офисном здании есть что-то жутковатое, но я рада, что покидаю его целой и невредимой.
Никаких обсуждений или запретов на мое присутствие, пока они будут разбираться с телом. Никаких предложений высадить меня где-нибудь в безопасном месте. И я очень рада, пусть это и странно. За последние несколько месяцев я видела больше смертей, чем когда-либо в жизни. Конечно, я не думаю, что смогу к такому привыкнуть хоть когда-то, пусть это уже и не так сильно меня шокирует.
Тем не менее ничто не смогло бы заставить меня захотеть расстаться с братьями Ворониными в этот момент. И они наверняка чувствуют то же самое.
Мы отъезжаем еще дальше от города, на пустынный участок земли, где, кажется, никого нет на многие мили вокруг. Свернув с главной дороги в лесистую местность, парни выгружают тело и роют яму, сбрасывая его туда, а затем поджигают.
Я отступаю назад, стараясь не смотреть слишком пристально на то, как тело начинает гореть. У меня внутри все переворачивается, когда в воздух поднимается дым. Рэнсом подходит и обнимает меня за плечи, отворачивая, чтобы я не видела. Он кладет подбородок мне на макушку, его рука гладит мою спину, и я чувствую, как вздымается его грудь. Он выдыхает.
– Дариус, мать его, Леджер, – бормочет он. – Черт. Из всех теорий, которые у меня когда-либо были насчет того, кем мог быть Икс, этот парень даже в список не попал. Я имею в виду… мы ведь все думали, что у Икса должны быть очень хорошие связи, верно? И офигеть сколько ресурсов, чтобы вытащить Мэлиса из тюрьмы, скрыть его личность и все такое.
– Да уж. – Мэлис прищуривается, глядя на яму с горящим телом. – Но, может, он хотел, чтобы все так думали. Он видел, какие ошибки совершил наш отец, пытаясь сделать себе имя в преступном мире Детройта. Папаша все никак заткнуться не мог, вечно болтал всякую чушь и вел себя как большая шишка, хотя таким не был. Так что, может, Дариус использовал противоположную тактику – сидел тихонько, не высовывался особо, чтобы люди стали его недооценивать.
– Неплохая стратегия, – бормочет Вик. – Как и сказал Рэнсом, Дариус даже в список подозреваемых не попал. Наверное, он следил за нами с тех пор, как Мэлиса арестовали за убийство отца. Вполне могу себе представить, как отец хвастался, насколько я хорош в технике, как он учил нас драться и как мы собирались помочь ему построить его империю.
Мэлис кивает.
– Да, так что Дариус знал, что мы справимся со всеми заданиями, которые он нам поручит.
– А потом, когда мы перестали играть в его гребаную игру, он взбесился. Наверное, искал способ вернуть контроль над ситуацией, убедиться, что не потерял рычаг давления на нас. – Рэнсом заправляет прядь моих волос за ухо, глядя на меня сверху вниз. – Уиллоу, ты сказала, что он хотел использовать тебя как рычаг давления, верно?
Я киваю.
– Да. Он сказал, что собирается использовать меня, чтобы получить от вас то, что ему нужно, потому что я вам небезразлична.
Вик постукивает пальцами по бедрам, поддерживая ровный ритм.
– Возможно, он думал, что, забрав Уиллоу, заставит нас снова играть по его правилам.
– Или это было наказание, – добавляет Мэлис. – Ведь он с самого начала хотел заполучить Уиллоу, а мы не смогли ее доставить. Очевидно, он все это время держал на нас зуб.
– Вы сказали… – мой голос срывается, я облизываю губы и пытаюсь снова заговорить: – Вы были уверены, что Икс хотел меня, потому что я была девственницей и он мог продать меня или что-то в этом роде, да?
Все трое с мрачным видом кивают.
– Но Дариус сказал, что в любом случае убьет меня, – возражаю я. – Даже если вы дадите ему то, что он хотел, он желал мне смерти. Он хотел, чтобы я страдала.
От одного этого слова кровь в жилах стынет, и я смотрю на тлеющие остатки костра в яме, которую ребята вырыли, и снова радуюсь, что этот человек мертв и не может причинить мне боль.
Братья выглядят злыми, как черти, когда снова слышали это.
– Кусок гребаного дерьма, – рычит Мэлис, сплевывает в яму, а затем начинает засыпать пепел землей.
С помощью какого-то катализатора тело сгорело быстро. Покончив с останками, мы возвращаемся в машину. Едем домой в тишине, и я облегченно вздыхаю, когда понимаю, что парни везут меня на свой склад.
Сейчас я хочу быть с ними. Пусть опасность и миновала, это единственное место, где я чувствую себя по-настоящему в безопасности.
– Мы заберем твою машину позже, – обещает Рэнсом.
Я моргаю, вспоминая, что она припаркована рядом с «Нордстромом».
– Все в порядке. Мне она сейчас не нужна.
Как только мы возвращаемся к ним, Вик сразу же направляется на кухню. Уже поздний час, и он начинает готовить ужин, с головой погружаясь в приготовление чего-то потрясающе пахнущего.
Рэнсом ведет меня наверх и говорит, что я могу принять душ, если захочу, и я благодарна ему за это. Хотя Дариус едва прикасался ко мне, я все еще чувствую его руки
