Экоактивисты, новым голосом которых после выступления на трибуне ООН в 2019 году стала Грета Тунберг, видят выход в популяризации покупок в секонд-хендах. По их мнению, значительное количество одежды модных марок, в особенности, купленной на распродажах, надевается лишь один-два раза или не носится вообще, а легкая промышленность наносит значительный ущерб экологии.
Но, говоря о том, что, убивая экологию ради потребления, взрослые лишают детей будущего, как минимум один момент экоактивисты не учитывают. Если остановить капиталистическую машину потребления, завтрашний день потеряют не меньшее количество детей. И, возможно, произойдет это гораздо быстрее, чем при грядущих (неминуемых, но в некоем относительно отдаленном будущем) экологических проблемах. Если ограничить потребление в достигшем своих пределов экстенсивного развития мире, и так весьма слабый экономический рост последних лет прекратится. Социальные лифты встанут окончательно, а в странах третьего мира (да и не только там) может начаться хаос.
Вспоминается известный эксперимент американского этолога Джона Кэлхуна, который исследовал особенности поведения мышей в условиях неограниченности ресурсов и максимальной популяционной плотности, как бы нехотя проводя параллели с современным человеческим сообществом. Этот эксперимент, который Кэлхун проводил в 60–70-х годах прошлого столетия, во многом показал, насколько хрупким и жестоким может стать достигшее неких естественных пределов роста сообщество в случае бесконтрольного демографического роста.
Перенесемся в Соединенные Штаты Америки 1968 года. Именно в этот период ученых и общественность начинает волновать мысль о последствиях урбанизации на волне послевоенного бэби-бума в масштабах района, округа, страны, планеты, наконец. Что будет дальше? Как будут меняться социальные отношения, какое влияние окажет эта тенденция на общественные институты и каждого человека в отдельности? Ответы на эти и другие вопросы должен был дать эксперимент, который Джон Кэлхун назвал «Вселенная-25». Считается, что в результате эксперимента Кэлхун надеялся понять, как высокая плотность жителей может менять поведение людей, и выявить этапы перехода от нормального к девиантному и деструктивному поведению в результате чрезвычайной скученности населения.
Эксперимент проходил на базе Национального института психического здоровья, где был установлен куб площадью 12 метров и высотой полтора метра, куда была в неограниченном объеме подведена вода и организовано круглосуточное питание. Внутри куба постоянно поддерживалась комфортная температура, а также были размещены многочисленные гнезда для мышиных самок. Это были специально созданные райские условия для первых поселенцев – четырех пар грызунов.
За подопытными мышами ежедневно наблюдали ветеринары, чтобы не допустить риска инфекционных заболеваний, таким образом, была создана безопасная среда, в которой полностью отсутствовали какие-либо угрозы. В ней не было ни хищников, ни изменчивой погоды. Система жизнеобеспечения в кубе была так продумана, что там могли комфортно жить и хорошо питаться 9,5 тыс. мышей, первые же небольшие проблемы (отсутствие укрытия) могли возникнуть только при достижении населением куба отметки в 3840 грызунов.
Однако, несмотря на все старания исследователей, этих показателей «мышиное царство» не достигло даже близко, а максимальная популяция в течение эксперимента составила лишь 2,2 тыс. особей. В этот период в «мышином раю» стали нормальной практикой сначала беспричинные унижения и агрессия по отношению к более слабым особям, а закончилось все отказом обитателей куба от размножения, каннибализмом и вымиранием популяции. Так рай превратился в «мышиный ад».
Но это было потом. А вначале первые поселенцы «мышиного рая», те самые 4 пары грызунов, приступили к самому естественному занятию в раю, то есть активному размножению. Этот период Джон Кэлхун назвал фазой А.
С момента рождения первых детенышей началась вторая стадия В, во время которой наблюдался экспоненциальный рост численности грызунов в кубе. Их число удваивалось каждые 55 дней. Однако с 315 дня эксперимента темпы роста населения резервуара существенно снизились, удвоение популяции стало происходить лишь на 145 день. С этого периода начинается этап С, когда в «мышином раю» одновременно проживает около 600 грызунов. Тогда же в изолированном мышином сообществе начинает формироваться жесткая иерархия во главе со старшими особями, устанавливается некий социальный порядок.
На этом этапе ученые обнаружили, что многие старшие мыши, «элита общества», вдруг начинают проявлять садистские наклонности по отношению к более молодым и слабым. Они кусают молодых мышей за хвосты, выдирают клоками шерсть, наносят им увечья. Драки в «мышином раю» становятся нормой. В итоге поверженный в борьбе за «социальные лифты» покусанный молодняк, а также более слабые физически старожилы, которые не могут защитить свой социальный статус, сбиваются в группу «отверженных».
Туда попадают все, кому не нашлось социальной роли в популяции, стареющие же «аксакалы» не торопятся освобождать для молодежи место, так как идеальные условия куба максимально продлевают им жизнь. «Старики» то и дело набрасывались на молодых самцов, не позволяя им занимать удобные для жизни норки, и сгоняя «отверженных» в центр куба, где укрытие отсутствовало. Жизнь «без крыши над головой» была для «мышей-маргиналов» совсем не такой райской, как для остальных, ведь наличие своей норки очень важно для грызунов. При этом свободных норок, как помнит читатель, хватало на всех с излишком.
Тогда же Кэлхун вводит в научный оборот новый термин – «поведенческое дно» (behavioral sink), описывая этой формулировкой поведение «мышей-маргиналов». «Поведенческое дно» характеризовалось тем, что «отверженные» впадали в апатию и депрессию, переставали защищать своих самок, и, вместо того чтобы бороться за свою судьбу и продвижение по «мышиной социальной лестнице» со старожилами, начинали проявлять беспричинную агрессию по отношению к таким же «отверженным».
Чуть позже у «находящихся на мышином дне» вообще пропадает желание спариваться с самками, а поведение женских особей, в свою очередь, тоже меняется: защита потомства становится для мышиных самок непосильной ношей, они начинают проявлять агрессию даже к своим детенышам. Были отмечены многократные случаи, когда самки, жившие в кубе, сами убивали своих детей и перебирались в более комфортные для жизни верхние норки, превращаясь в агрессивных отшельников.
Еще немного – и самцы начинают в основном спариваться с такими же несчастными самцами, как и они сами, самки поступают аналогичным образом. Конечно, это незамедлительно сказывается на популяции в кубе.
Вскоре начинается последняя фаза существования «мышиного рая». Размножение более никого не интересует, зато появляется все больше «аутосексуалов», или, как их еще называл автор эксперимента Джон Кэлхун, «красивых» мышей, которые отказываются от любых социальных функций, только лишь едят, спят, чистят свои шкурки и полностью игнорируют возможность спаривания. Процесс воспроизводства «населения» в кубе окончательно прекращается, и мыши начинают стремительно вымирать. В этой фазе смертность молодняка составляет
