невхожей, становиться не желаю.
— Вижу, решили вы всё, господа мои, — сказал Дардиолай, — и решение ваше мне мило. Не зря я сюда пришёл. Однако, помереть можно по-разному. Я бы всё же предпочёл отправить побольше «красношеих» к их Орку. Не дело на собственный меч бросаться, покуда можно плечом к плечу с братьями встать.
— Что ты предлагаешь, Збел?
— Надо бы место выбрать, чтобы за нас сыграло. Я эти края не знаю, вам виднее должно быть.
— Что ты хочешь от такого места? — спросил царь костобоков.
— Лесок нужен. Такой, чтобы римляне прошли мимо, на нас напирая.
— А там засаду укрыть? — догадался Вежина.
Дардиолай кивнул.
— И кто же встанет в засаду? — поинтересовался Диурпаней, — ты?
— Да я же простой воин, — улыбнулся Дардиолай.
— Ты не прибедняйся, — махнул рукой Сабитуй, — лучше послушай, как народ шумит. Они там так взбеленились, что тебя и на царство посадят, если мы обидим.
— Лестно. Но в засаду встану не я.
— А кто?
— Дейотар.
Цари и тарабост переглянулись.
— Почему он? — спросил Сабитуй.
— Надо же его за обиду успокоить, — объяснил Дардиолай, — что я «по недомыслию» нанёс. А так можно убедить, что удар его должен стать решающим, в том великая слава, в песнях победителя будут прославлять. Ну и ещё кое-что.
— Что именно? — прищурился Диурпаней.
— При успехе ему будет ближе всего лагерь римский грабить, — усмехнулся Дардиолай.
Сабитуй рассмеялся, хлопнул себя по колену.
— Соблазнится? — повернулся Диурпаней к Вежине.
Тот пожал плечами.
— Однако, до удара из засады нам дожить надо, — сказал Дардиолай, — у римлян две алы конницы. Одна тысячная, к тому же катафрактарии. И пехоты больше, растянуть строй проще. Окружат они нас
— На крыльях надо накопать ям с кольями, — предложил Диурпаней, — и отступить так, чтобы они туда налетели.
— Но все эти уловки нам всё равно не помогут, — заметил Вежина, — так, самую малость подсобят.
— Не, — возразил Сабитуй, — уж послушайте меня, я свою землю знаю. Есть одно место неподалёку. Не придётся ямы на крыльях копать.
— Что же, всё в воле богов, — сказал Дардиолай, — ну а нам всего лишь нужно напоследок дать «красношеим» так просраться, чтобы надолго запомнили. Ублюдки ведь думают, будто победили уже. Цезарь, поди, о триумфе распорядился. Вот к гадалке не ходи — легионеры не горят желанием рогом упираться. Нахватали почестей. Все мысли об отдыхе, и лучше возле канабы, где таберны и лупанарии.
— Тебе бы речи перед войском произносить, — усмехнулся Вежина, — зараз бы всех воспламенил.
— Во-во, — вторил ему Диурпаней, — истинно Молния.
— Доверите? — прищурился Дардиолай.
— Ещё чего удумал, — засмеялся Вежина.
— Я речи не учён толкать, — согласился Збел, — всё больше головы рубить, и вот, что я вам скажу, господа мои — а не срубить ли нам голову, что нам противостоит?
— О чём это ты? — не понял Сабитуй.
— Легата хочешь убить? — догадался Вежина.
— Ночью в лагерь думаешь проникнуть? — предположил Диурпаней.
— Нет, по лагерю ночью я уже побегал, — возразил Дардиолай, — хлопотное и малополезное занятие. Одному тяжко, а толпой и подавно.
— А ведь когда-то сдюжил такое, — напомнил Диурпаней.
— Было дело, но раз на раз не приходится.
— О чём же толкуешь?
— Пробиться к Орлам хочу. Не ночью в лагере, а среди бела дня и прямо в сече. Вдруг выгорит? Орла срубить, а то и легата прикончить — это, господа мои, дело.
— Они же, как гидра, — покачал головой царь, — одну голову срубишь, на её месте две вырастут.
— Бессмысленно, — поддакнул Вежина, — это же римляне, не сарматы какие-нибудь, что разбежались бы после гибели вождя.
— И не тевриски, — добавил Сабитуй.
Вежина исподлобья взглянул на царя костобоков, но не возразил.
— Да и как в одиночку-то? — спросил Диурпаней, — ты, Збел, конечно, воин великий, но не против стены щитов.
— Не в одиночку, — подбоченился Дардиолай, — вот скажите, господа мои, готовы собрать одну драгону из охочих людей?
— Ну-ка, поясни, что задумал, — велел царь.
Через некоторое время все четверо вышли на высокое резное крыльцо буриона. Внизу собралась толпа. Половина её выкликала имя Дардиолая, а другая рычала в гневе, требуя его же к ответу за нанесённые оскорбления.
Увидев Збела, живого, здорового и не в путах, разгорячённые даки и костобоки малость поутихли, а тевриски наоборот, загудели пуще прежнего.
— Отдай его нам, Вежина, — выступил вперёд Дейотар.
На гетском он говорил чисто, не то, что битые Молнией багауды.
— Это с чего бы вдруг? — заступил ему дорогу Сабитуй, — расправы хочешь за то, что он в одиночку троих твоих мордоворотов унизил?
— Он напал первым.
Сабитуй покосился на Дардиолая. Тот кивнул. Лицо его при этом оставалось совершенно спокойным.
— Ну и что? Крови не пролил. Так, повалял дураков. Если они столь скверные воины, кто в том виноват?
— Он — колдун! — Дейотар ткнул в Дардиолая пальцем, — не может человек таким быстрым быть!
— Может и колдун, — спокойно заметил Диурпаней, — ну и что с того? Сказано же — крови не пролилось. А раз колдун, то и урону вашей чести нет. Всякий скажет, от колдуна претерпеть не стыдно, ибо тому тёмные боги помогают и злые демоны. С какого хера вам его выдавать?
— Не выдадите, уйдём. Воюйте сами.
— Подожди, брат, — Вежина взял тевриска под локоть, — давай потолкуем спокойно. Ты меня знаешь, я против тебя подлости никогда не умышлял, кровь мы ещё в юности смешали. Сам посуди, что будет, если ты уведёшь своих людей?
— Хорошо будет, — оскалился тевриск, — вас передавят, а мы своё возьмём.
— Интересно, как? Если нас передавят, то вас и подавно. Вас же меньше.
— Когда вас пожгут и уберутся восвояси, мы вашу землю и займём, — заулыбался Дейотар.
— Кто тебе сказал, что они уберутся? — спросил Дардиолай.
Вежина на него шикнул:
— Не лезь!
— Видел я этих ваших римлян, — уверенно заявил Дейотар, — они народ тёплых краёв. А у нас тут снег. Не смогут жить. Уйдут. Что тевриску хорошо — то римлянину смерть. Только потопчут глупых даков. Скоро здесь снова будут гнёзда теврисков.
Он покосился в толпу своих воинов и добавил:
— И братьев наших, бойев.
Вежина наклонился к нему ближе.
— Ты ошибаешься, брат. Римляне строят дорогу от Апула до Потаиссы. От Потаиссы до Напоки. Начнут строить и сюда, если нас разобьют. Видел их дороги когда-нибудь? Длинные, на много дней пути, широкие, мощёные камнем. Сил нужно очень много, чтобы такую построить. Стали бы они так напрягаться, если дело только за тем, дабы нас побить? Останутся они, брат, если мы падём. И тогда вы ничего не получите. Забыть придётся о своих землях навеки.
— Врёшь!
— Когда я тебе врал, брат? Ты сколько зим меня знаешь?
Видно
