Габриэль посылает мне кривую улыбку и смотрит на Люка.
— Можно и так сказать.
— К несчастью, — добавляет Люк. Он, вроде, улыбается, но заэтой улыбкой спокойствием и не пахнет. Даже находясь на расстоянии фута, ячувствую, как напряжено его тело, сгруппировавшееся, готовое к бою. Его челюстьи кулаки сжаты, и весь вид демонстрирует желание что-нибудь ударить... или кого-нибудь.Могу поклясться, что видела крошечный язычок пламени, проскользнувший в егокулаке и вновь скрывшийся за костяшками пальцев.
Я просто стою здесь, онемевшая, с телом, гудящим от растущихв воздухе электрических зарядов, и размышляю, когда же я попала в Сумеречнуюзону[10].Потому что, пока мой взгляд скользит от Люка к Гейбу, я абсолютно уверена, чтоэто все не может быть реальностью. Я даже начинаю задумываться, не подмешал лимне Джексон чего-нибудь в пиво.
Анжелика, осознав, что на нее никто не обращает внимания, недовольносмотрит на меня, прежде чем снять свою джинсовую куртку и, оставшись в однойфутболке с непомерно глубоким вырезом, вклиниться между Гейбом и Люком прямопередо мной. Таким образом, я в буквальном смысле освобождена из странногоэлектрического поля между ними. Но Тейлор тут же отпихивает ее плечом.
— А где Адам? — спрашивает она Анжелику приторно-сладкимголосом с соответствующей фальшивой улыбкой.
Анжелика опускает свою пятку на ногу Тейлор.
— Какой Адам?
Я ощущаю, как у меня кружится голова, и понимаю, что недышу. Я отхожу от группы, закрываю глаза и делаю глубокий вдох, пытаясь прийтив себя.
— Ну... — шепчет низкий голос Люка мне прямо в ухо, заставляявздрогнуть. Я открываю глаза и чувствую — ноги как будто ватные. Он улыбается всвоей причудливой манере — только половиной рта — и убирает с моего лица прядьволос, заправляя ее за ухо. — Я надеюсь, ты позволишь мне отвезти тебя домой?
Прислушавшись к своему бешено колотящемуся сердцу, я делаювывод, что уход с Люком, не самая лучшая идея. Я смотрю на Гейба, который всееще не отрывает от меня свой взгляд. Кровь приливает к моему лицу и шее, и я понимаю,что оставаться здесь будет еще большей ошибкой.
Я подхожу к Райли.
— Может, ты все-таки готова ехать? — Мне кажется, мой голосзвучит совершенно отчаянно.
Она смотрит на Тревора и улыбается.
— Прости, Фи, — отвечает она и пожимает плечами.
Я чувствую тепло Люка, слишком близко, но не оборачиваюсь,чтобы посмотреть на него.
— А я готов, — говорит он.
О Боже. Почему я не могу дышать?
Мои глаза скользят в сторону Гейба, и это ошибка: онпо-прежнему смотрит на меня, а это совершенно не помогает восстановить моесбившееся дыхание. Я отвожу глаза... Никак не могу решить... И тут я вижу Рифасо всей его группой, выползающего из черного пикапа.
Дерьмо.
Я поворачиваюсь к Люку, осторожно, чтобы не встретиться сним глазами.
Кислородное голодание делает мысли вялыми, но я стараюсь незапинаться:
— Эм... Ну ладно, мы можем ехать... я думаю... если хочешь.
Райли следит за женской борьбой, которая вот-вот начнетсяпрямо у всех на глазах. Я слегка повышаю голос, чтобы она меня услышала.
— Райли. — Она смотрит в мою сторону. — Я собираюсь сЛюком... Ладно?
Блики костра отражаются в ее глазах, она улыбается,показывая, что поняла, и кивает.
Я еще раз бросаю взгляд на Гейба, который встречается сомной глазами и одаривает своей светящейся улыбкой, и затем чувствую горячие,почти обжигающие пальцы Люка сквозь ткань рубашки на своей спине. Я улавливаюзапах корицы, когда он наклоняется и шепчет:
— Идем.
Из-за его прикосновения я чувствую, как приятное покалываниепоявляется внизу живота и, усиливаясь, распространяется по всему телу. Япозволяю ему отвести меня к его машине.
ЛЮК
Итак, Он послал Габриэля. Не просто ангела… Доминиона.Защитника со Второй Сферы. И не просто Доминиона, а Свою левую руку — Габриэля.Это может означать лишь одно: душа Фрэнни стоит того, чтобы за нее бороться.
Мы уходим с вечеринки, и Фрэнни заценивает мою машину:
— Круто! Шелби Кобра. В отличном состоянии! Это классика шестьдесятседьмого года?
Не могу удержаться от улыбки.
— Шестьдесят восьмого. Ты знаешь толк в Мустангах.
Она поворачивается ко мне и улыбается, и я внезапно поражентем, насколько она живая. Не то чтобы все смертные не живы по определению, новедь есть «степень» живости. Некоторые люди скорее мертвы, хотя уверены вобратном. Фрэнни ни одна из них.
— Кстати, это было впечатляюще.
Она стреляет в меня глазами.
— Что именно?
— Кинуть здорового парня на землю.
Ее глаза распахиваются.
— Ты видел?
— Ага. Он, наверно, весит вдвое больше тебя, поразительно.
Она отворачивается и смотрит в окно.
— Да ладно... — Но я могу с уверенностью сказать — онаулыбается.
— Ну...
— Что «ну»?
— Где ты этому научилась?
— Дзюдо. Восемь лет.
— Интересно. — Мне нравится эта девчонка... с каждой минутойвсе больше и больше. — Итак... куда?
Она поворачивается ко мне с намеком на улыбку на губах.
— Мне казалось, ты собирался отвезти меня домой.
Она расслабляется, двигая плечами в такт музыки, льющейся изстерео.
— Правда? Ну, если это то, чего ты хочешь...
Ее брови ползут вверх, а на лице проницательная улыбка — поднимаютсяодни уголки губ.
— А у тебя было что-то иное на примете?
— Ну, мы могли бы поработать над нашей схемой поанглийскому, — говорю я, с трудом сдерживая рвущийся наружу смешок.
— Серьезно? И это твой план горячего свидания?
— Прости, я не знал, что мы на «свидании». — И в этот раз яне могу сдержать смеха, когда она съеживается. — Ну, так как горячо ты любишь?У меня есть разные уровни. Начиная с теплого Люка и (тут я говорю буквально)заканчивая Люком-Жарче-Чем-Ад.
Я наблюдаю, как ее щеки заливаются румянцем, а салоннаводняется запахом имбиря. Значительный прогресс.
