как пробуждается в ней любопытство, перетекающее в жажду как можно больше узнать, проникнуть в сокровенные тайны этого мира. Безразличие исчезло из ее ожившего взгляда.
Рыжая принцесса Осеннего царства довольно улыбнулась и сказала:
— Летим дальше.
Следующий остров был совсем рядом, открытый свету, весь в лугах, весь в огромных, как причудливые вазы, синих колокольчиках. И когда Аина ласково коснулась их прохладных, покрытой росой лепестков, то ощутила, как изъязвленное долгим плачем сердце исцеляется, наполняясь глубоким спокойствием, и в душу входит умиротворение. И еще она поняла, что стало так потому, что она сама этого хотела.
— Дальше, — остров голубых птиц, — провозгласила лисичка.
И правда, когда они нагнали на своих крыльях быстро перемещавшийся по небу остров, их встретили трели, переливы, щебет самых разных птиц — в кустах, на деревьях, даже в траве. Трава, листва, птичье оперенье, во всем — множество голубых оттенков, от почти синего до нежно-бирюзового. Маленький попугайчик присел на плечо Аины, она погладила его — и вернулось забытое чувство нежности и гармонии. Во всей полноте девушка ощутила, что сейчас она крылата… И взлетела с упоением, и с только что обретенной внутренней легкостью наслаждалась полетом… А летели они к зеленому острову.
— О! — удивилась Аина. — Никогда не видела столько папоротников…
Их и в самом деле было очень много, сочно-зеленых, с завитушками и строгими узорами. Как приятно было провести по кружеву листьев ладонью, наклониться и почувствовать на лице щекочущее прикосновение… Остров папоротников дарил чувство обновления, и Аина ощутила, как мало ей на самом деле лет. А сколько всего еще впереди…
— Ты выглядишь иначе, — довольно хмыкнула Риккита, придирчиво оглядывая новую подругу. Аина и сама уже заметила, что в ее тело возвращается цвет, кожа стала чуть голубоватой, а волосы, некогда пепельные, приобрели зеленый оттенок. Что-то менялось в ней самой. А может — просто открывалось заново?
Очередной остров сиял желтыми цветами, но взгляд сразу же притягивали солнечные груши, которых было на деревьях больше чем листвы.
— Так и называется — Грушевый, — пояснила лисичка, срывая увесистый фрукт и протягивая Аине. Он радовал глаз и согревал ладони. Яркий цвет пролился в душу, распахивая ее, как окно поутру, рождая смелость открываться другим. От одиночества захотелось избавиться, стряхнуть его как сор…
— Знаешь, у тебя глаза стали золотистыми, — удивилась Риккита. — Очень красиво, между прочим. Как солнечные блики на воде в вашем мире… Потерпи еще немного, скоро мы узнаем, кто ты на самом деле. Хотя я уже догадываюсь…
И снова полет, и игра в догонялки с островом. Он назывался красиво — остров янтарных россыпей. Здесь рыжий янтарь красовался вместо обычных камней. Удивлял, радовал взор мелкими горошинами и невиданными глыбами, небесный свет проходил их насквозь. И Аине оказалось достаточно вглядеться в игру этого света, в прозрачную медовую теплоту, чтобы утраченная когда-то радость наконец озарила душу…
За красным островом — островом роз — подруги (прошло так мало времени, но они уже были подругами) летели долго. Вот он, так близко, — рукой подать, глядишь — и снова отдалился. Но как будто сжалился наконец, и девушки спустились в царство волшебных цветов. Алые розы были повсюду, их молчание было прекрасней многих песен. Аина просто смотрела, слушала тишину, вдыхала аромат — и все, что она испытала на островах, слилось воедино, в ней зародилась глубокая жажда жизни, и подобной она не знала никогда.
Сладкая усталость навалилась на тело, Аина не смогла ей противиться. А когда проснулась, оказалось, что она лежит на свежей траве на берегу озерца под цветущими вишнями, и теплый ветерок разносит повсюду белые лепестки. Крыльев уже не было, но казалось, они присутствовали, незримые, с ощущением новой жизни.
Риккита была рядом.
— О, — воскликнула она, предваряя вопросы, — ты уснула на острове роз. А мимо как раз пролетал страж Весеннего царства, Иркас… крылья у него свои, не как были у нас с тобой.
— Иркас? Из нашего мира? Я знаю, у нас о нем сказки рассказывают.
— Вот оно как… Ну вообще-то он из Древних, друг Семиликой, из тех, кто видит ее истинный облик… Так вот, я попросила, и он магией перебросил нас на главный остров, в царство Весны. Пока ты спала, я уже и с отцом повидаться успела. Но главное! Главное — теперь уже ясно, кто ты такая. Глянь-ка в воду.
Аина без опасения подошла к озеру, заглянула в его чистую гладь. И озеро отобразило существо, которое человеком не было — не бывает у людей таких больших золотистых глаз, светло-зеленых кос, тонкой кожи нежно-голубого оттенка… «Я родила тебя от озерного духа…» — припомнились слова печальницы. Водная глубь потянула в себя со всей своей ласковой силой, которую Аина теперь могла понять, с которой могла и хотела жить.
— Я наяда, — прошептала девушка.
— Да! — весело воскликнула Риккита. — Ты ведь останешься здесь, с нами? Выбирай любой водоем и живи…
Аина вдохнула полной грудью.
— Да, я с радостью останусь здесь. Но можно просьбу? Я бы хотела отправить в свой мир одну из роз с алого острова. Может быть, кому-то она подарит чуточку жизни, которая здесь в избытке.
— Жизнь и у вас полноценная, — ответила лисичка. — Просто ты не могла этого понять. Но я думаю, Семиликая птица выполнит твою просьбу. А сейчас, как принцесса одного из четырех царств, могу сказать одно: добро пожаловать, новая сестра.
И Аина улыбнулась. Так, как научилась улыбаться только здесь, на семи парящих островах.
История шестая. Алый цветок
Мое сердце остается в этом мире — и я со своим сердцем. Я не знаю, смогу ли вернуться в Семицветье, да и не хочу узнавать. Там я умер принцем, здесь возродился цветком. Милая девушка сорвала меня, носила на груди, согревала своим теплом, дала мне новое имя и, наконец, новую жизнь. Я все-таки не человек. Моя мать — фея шиповника, отец — древесный дух, но здесь, в этой деревне, — я простой травник, заменивший ушедшую в Семицветье травницу Майри. Странно получилось. Здесь же, в мире Земли, в этом же селении, живет теперь моя духовная сестра Неллин.
Но главное — Лиэн. Моя любимая Лиэн.
Здешний лес принял меня. Он говорит со мной, раскрывает свои секреты. Я счастлив. И люди меня приняли — по их словам, травником я родился.
