Так что я понятия не имела, чем нам теперь заниматься. Попозже я поднялась наверх, чтобы стащить у миссис Вуозо очередной тампон, но их там осталось совсем мало, так что я не рискнула.
Спускаясь вниз, я краем глаза заметила кое-что в спальне родителей Зака. У ножки кровати стоял огромный зеленый вещмешок. Я зашла в комнату и опустилась на колени. Подождала чуть-чуть, убедилась, что ничего не слышно, и расстегнула молнию. В основном там лежала одежда — белые футболки, камуфляжные штаны, ботинки, кроссовки, шорты, ремни. Я засунула руку поглубже, чтобы посмотреть, не спрятано ли между слоями одежды чего-нибудь поинтереснее, и наткнулась на какую-то штуку, запечатанную то ли в пластик, то ли в целлофан. Сначала я подумала, что это конфета, но когда вытащила ее наружу, поняла, что ошибалась. Это были презервативы. Длинная полоска из упаковок. На них было написано “Дюрекс”. “Сверхчувственные и сверхтонкие, для большего наслаждения”. Я оторвала один пакетик, засунула в карман, а остальные убрала обратно. Внизу в гостиной я спросила у Зака, собирается ли его папа куда-то уезжать.
— С чего ты взяла? — спросил он.
— У вас там в спальне вещмешок стоит.
— Это на случай, если в Ираке начнется война, — объяснил Зак.
— А…
— Это может произойти в любой момент. Он должен быть готов.
— И скоро это случится?
— Понятия не имею, — пожал плечами Зак и повернулся обратно к телевизору.
А я села на диван, ощущая какое-то беспокойство. Я ясно поняла, что мистер Вуозо и вправду может умереть. Папа в последнее время постоянно трындел, что война вполне вероятна. Его эта идея приводила в восторг. Он говорил:
— Саддам — типичный задира. Нельзя вторгаться в чужую страну и надеяться, что тебе все сойдет с рук.
Когда вечером вернулся мистер Вуозо, я встала и улыбнулась ему.
— Здравствуйте, — пролепетала я.
Он в ответ не улыбнулся.
— Все в порядке?
Я кивнула.
— Ну и прекрасно, — сказал он и прошел на кухню.
Я не знала, как мне поступить — пойти за ним или сидеть на месте и ждать, когда он сам вернется.
— Ты можешь идти, — сообщил Зак.
— Заткнись, — огрызнулась я и сделала вид, будто смотрю телевизор. Когда через несколько минут стало понятно, что мистер Вуозо не выйдет, я пошла домой.
Дома я поняла, что расстроилась. Мне даже не хотелось испытать оргазм. Я пыталась придумать повод, чтобы вернуться к Вуозо, ничего не придумала, но все равно потащилась к ним. Мне открыл Зак.
— Тебе чего? — удивился он.
— Мне надо поговорить с твоим отцом.
— О чем это?
— Позови его.
Зак посмотрел на меня секунду, потом повернулся и заорал:
— Па-а-а-ап!
— Что? — закричал в ответ мистер Вуозо.
— С тобой тут Джасира хочет поговорить.
Он ничего не ответил, но через пару секунд появился перед дверью.
— Да? — спросил он, стоя позади Зака.
— Можно с вами поговорить, наедине?
Он помолчал, а потом сказал:
— Зак, почему бы тебе не подняться наверх и не заняться уроками?
И Зак ушел, хотя ему явно не хотелось.
— Так в чем дело? — спросил мистер Вуозо, держась за дверную ручку.
Я не знала, что ему ответить. Я-то думала, что он сам что-нибудь скажет (или сделает), как только мы останемся вдвоем.
— Ну, — промямлила наконец я, — я хотела вас поблагодарить. За то, что вы не сказали папе о вчерашнем.
— О вчерашнем? А что было вчера?
Я подняла глаза. Теперь он казался каким-то другим.
— Вчера, — повторила я. — В комнате для гостей.
— Вчера ничего не было, — сказал мистер Вуозо. — Тебе не о чем волноваться.
Я промолчала.
— Ну, это все? — поинтересовался он.
— Наверное.
— Ну и ладушки, — обрадовался он, — до завтра. Хорошего вечера.
После того как он закрыл дверь, я постояла еще немножко на крыльце. А потом пошла домой. Там я заперлась в ванной. Достала презерватив мистера Вуозо и спрятала его за “Кометом”, рядом с тампонами его жены. А потом уселась на краю ванной и разрыдалась. Из школы я знала, для чего нужны презервативы, и знала, что когда мистера Вуозо призовут, его жена не сможет с ним отправиться. А это значило только одно — что он собирался любить других женщин. И я не понимала, почему этой женщиной не могу быть я.
На протяжении целой недели все происходило точно так же. Мистер Вуозо возвращался домой, спрашивал, все ли в порядке, и уходил на кухню. Я не знала, что мне делать. Думала, может, позвонить ему или написать письмо, но так и не придумала, о чем же мне с ним говорить. Может, он и прав. Может, ничего и не было.
В субботу папа решил приодеться, чтобы пойти на свидание, и мы отправились в торговый центр. В “Универмаге Фоули” продавец предложил папе несколько спортивных пиджаков, и он их все перемерил. Папа поинтересовался, как они мне, и я ответила, что да, очень симпатичные, хотя на самом деле это были полные братья-близнецы тех, что уже висели у него в шкафу. В конце концов он выбрал один темно-синего цвета, а к нему голубой галстук в полоску. Я уж было обрадовалась, что мы наконец пойдем домой, но папа заявил, что мне тоже нужно кое-что прикупить.
— Нет, не нужно, — возразила я. В компании папы покупка белья выглядела еще менее привлекательно, чем покупка прокладок. Но папа был настроен решительно и заявил, что у меня уже грудь свисает, так что мне пришлось согласиться. Пока мы шли по торговому центру, я все думала, правда ли у меня грудь уже свисает. У меня все из головы не шло, что для того, чтобы это понять, папе надо было посмотреть на мою грудь.
В отделе женского белья он попросил продавщицу нам помочь. Не удержался подчеркнуть, что у меня грудь свисает, на что она заявила, что мне определенно нужно носить нижнее белье. Потом она взяла сантиметр и измерила меня. Прямо там, перед папой. Мне, конечно, не пришлось снимать майку, но зато она дотронулась рулеткой прямо до моих сосков.
— 70C, — сказала продавщица, а папа от удивления аж присвистнул.
Пока они выбирали мне лифчики, я села в розовое бархатное кресло у касс и стала думать о маме. Когда мы в последний раз вместе ходили по магазинам, она пыталась купить мне бюстгальтер, но я не захотела. В них так неудобно.
— Тогда у тебя появятся растяжки, — заявила мама, но меня и это не убедило, так что вскоре она отказалась от мысли заставить меня носить нижнее белье. Мы пошли купить хот-догов, и она сказала,
