Даша Фишер
Бестолковые
Пролог
В углу комнаты за дверью стояло два пыльных листа картона. Максим протянул руку и достал первый лист. Картон был плотный, размером в два альбомных листа. Запахло краской. На картоне был нарисован московский двор. Максим видел что-то похожее в переулках старого Арбата. Густые небрежные мазки. Казалось, художник не жалел краски. Рисовал смело, уверенно, от души. Здесь не было мелких деталей.
— Саш, а это кто рисовал? — спросил Максим.
— Это я нарисовала, — ответила Саша. — Мне на день рожденья на работе подарили сертификат на мастер-класс по масляной живописи. Три часа и у тебя готовая картина. Я очень давно не рисовала. Мне понравилось. Может быть, еще как-нибудь к ним схожу.
— Я и не знал, что ты так умеешь. Что за краска, кстати?
— Масляные. Воняют жутко, сохнут долго, нужно на балкон картину вынести. Может, тогда быстрее высохнет.
— А можешь мне что-нибудь нарисовать?
— Наверное, — улыбнулась Саша. — А что ты хочешь?
— Я хочу крымский пейзаж с морем. На память. Я бы его на даче у себя повесил.
— Я что-нибудь придумаю, — пообещала Саша.
Когда Максим ушел, Саша включила ноутбук и стала искать фото морских пейзажей, с которых можно было бы рисовать картину. Она просидела два часа, но так ничего не нашла. Только устала. Ничего не нравилось. Слипались глаза и хотелось спать, но Саша решила поискать еще немного. Вдруг повезет и попадется что-то интересное?
В тот момент, когда Саша уже отчаялась что-то либо найти, взгляд упал на фото девушки с велосипедом. На ней было легкое белое платье и шляпа, а позади плескались бесконечные бирюзовые волны. Девушка держала велосипед и смотрела в сторону. Саша долго разглядывала фотографию. Вроде простая, а что-то трогала внутри. Это было оно. С этой фото нужно рисовать картину для Максима. Картину на память, как он и просил.
Саша сохранила фото, чтобы позже распечатать его. Потом зашла в сайт художественной студии, где уже рисовала раньше. Раз в неделю они проводили мастер-классы, на которых участники могли нарисовать любую картину под присмотром мастера. Ученики приносили свои фото, или копии понравившихся картин и в течение трех часов старательно пытались нарисовать то же самое. Это занятия были отличной возможностью отвлечься и приятно повести время, но имели мало общего с серьезной живописью. Саша знала об этом. Еще в юности она окончила художественную школу. Тем не менее, в студии ей нравилось. Творческая атмосфера, запах растворителя, увлеченные люди, картины на стенах, пальцы в краске… все это напоминало ей годы, проведенные в художественной школе. Приходя в студию на Третьяковской, она чувствовала себя на пятнадцать лет моложе. Будто ей не двадцать семь, а всего двенадцать. Но было еще и то, что как будто не изменилось. И тогда, и сейчас — Сашу хвалили больше других, и советовали не бросать рисование.
Саша записалась на мастер-класс через два дня — в субботу.
В то утро Саша еле проснулась после долгой рабочей недели. Ехать никуда не хотелось, но она себя заставила. Обещала, значит нужно сделать. Она чувствовала себя такой уставшей, будто и не спала вовсе.
В студии Саше дали грунтованный картон, пластиковую тарелку вместо палитры, стаканчик для растворителя, пару кистей и салфетку.
В классе уже собирались люди. У каждого свой стол и деревянный мольберт. Девушка перед Сашей собиралась рисовать картину «Поцелуй» Климта. У женщины в левом ряду — картина Клода Моне. Они аккуратно и старательно выводили карандашом контуры, боясь расслабиться и сделать ошибку. Саша чувствовала, как сильно они напряжены и как им важно, чтобы все получилось, как надо. Сама она уже не боялась.
За пятнадцать минут Саша уверенно сделала набросок с фотографии. Линия пляжа, волны, велосипед, девушка в платье и шляпе. Самое сложное, казалось, было позади. Она решила, что рисовать будет не кистью, а мастихином — чтобы мазки были ярче и фактурнее. Саше казалось, что это будет идеально для морских волн.
Она взяла тарелку для красок и выдавила из тюбика синего, зеленого и много белого. Краски были общие и лежали на отдельном столе. Ученики сами подходили и выдавливали себе столько нужно. Вернувшись на место, Саша почувствовала себя уставшей. Глаза слипались. Казалось, что даже дышать стало тяжело. Руки вдруг отяжелели. Захотелось пить. А лучше встать и просто уйти. Оставить эту едва начатую картину, краски. Оставить эту фотографию и выйти из студии, ничего не объясняя. Это стало единственным, чего хотелось Саше.
Она глубоко вздохнула и начала с моря. Саша брала краску мастихином и наносила на картон. Не получалось. В прошлый раз, когда Саша рисовала московский дворик, у нее все получалось легко. Сегодня же все шло наперекосяк. Руки не слушались ее.
— Здесь лучше сделать вот так, — посоветовала преподаватель и, зачерпнув краску мастихином, одним четким движением показала, как получаются волны. Саше оставалось только повторить.
— Спасибо, — прошептала она в ответ. Ей казалось, что она сейчас заснет или просто потеряет сознание. Если бы Саша до этого болела, то подумала бы, что это упадок сил. Она не могла припомнить, что когда-либо прежде испытывала такую слабость.
За три часа Саше успела нарисовать волны и линию пляжа. Бирюзовое море с белой пеной волн и бежевый песок. Оставалось только раскрасить девушку в белом платье и обвести велосипед. Посередине, среди сочных мазков бирюзовой краски, грустно бледнел карандашный контур, в котором угадывалась девушка. Вот ее шляпа, вот лицо в профиль, плечи, руки, платье, ноги… Саша знала, что дорисовать девушку лучше кисточкой, и что это дело десяти минут.
— Я дорисую ее дома, — сказала она преподавателю.
— Хорошо. Давайте, я вам ее упакую, чтобы нести удобнее было.
По краям картины втыкали канцелярские кнопки с длинной иголкой, сверху накрывали чистым листом картона, а после убирали в целлофановый пакет. Так вести картины было намного удобнее.
Когда Саша вышла из студии, было уже темно. Она медленно шла к метро и думала о Максиме. Картина на память. Пейзаж с морем. Повесить на даче. От этих слов стало невыносимо тоскливо и больно. Саша хотела прожить
