очень понравится. Я промою твои кудряшки и почешу спинку. Сейчас я поставлю воду на плиту, а ты принеси еще пару поленьев. Будешь у меня как кукла!
– Отец наверно не находит ответов, - пробормотала она.
– Каких ответов?
– На вопросы, - как само собой разумеющееся, ответила девочка.
– Не умничай, прошу, ответь на мой вопрос, - начав злиться, спросила я.
– Даже я тебя не узнаю, а уж он-то… Вообще, наверно, испуган, - она присела на низенький табурет, и принялась шурудить в печи, подгребая угли из углов к середине.
– Мэри, я думаю, он это переживет, не расстраивайся. Да, я стала немного другой, но я тот же самый человек, - прижав ее голову к себе, ответила я.
– А ты правда ляжешь со мной спать? – подняв глаза, спросила она.
– Конечно, в этом нет ничего странного. Я обниму тебя и расскажу сказку, хорошо?
– Да, хорошо. Просто… Ты никогда так не делала, хоть я и старалась быть самой лучшей…
Усадив малышку в ванну, я поливала ее из кувшина и рассказывала сказку про Золушку. То-то было удивления и радости от новой истории! Она сразу поняла, что это невозможно, и сначала перебивала, мол, так не бывает. До момента, когда я сказала:
– Милая, представь, что все это возможно. Просто откинь свои знания и слушай. Будь уверена, что я рассказываю тебе историю, которая была в совсем другом мире, - загадочно прошептала я ей на ухо и продолжила мыть голову.
Когда мы забрались в ее кровать, на улице было уже темно. Я надеялась, что моя «вторая половина» в виде этого надутого щегла, уляжется спать, и я смогу прокрасться в кухню и попить кофе с молоком в прикуску с оладьями, которые мне так и не перепали. Но когда малышка заснула, и я на цыпочках вышла в кухню, Фил сидел в кресле возле печи и читал газету. Перед ним на столике стоял масляный светильник. Свет от него в комнате был очень приятный, какой-то романтичный.
– Не спится? – не поднимая головы, спросил он.
– Хочется есть, - шепотом ответила я и прошла мимо него. Взяла с полки миску, накрытую полотенцем, сняла с петли над плитой сковороду. Щедро положила в нее топленого масла и шесть оладий. Чтобы их разогреть, пришлось раздуть угли и собрать их в кучку, а сковороду засунуть прямо на угли. Как только масло зашкворчало, вынула сковороду из печи, над медным тазом обтерла низ сковороды и поставила на плиту.
Чтобы достать сахар, мне пришлось пройти мимо Фила, наблюдающим за всеми моими движениями.
– Ты никогда не ела ночью, никогда не ложилась спать в детской, Поли…– анна, - закончила я, засунув в рот вкусную выпечку.
– И называть тебя так никогда не просила. Тебе нравилось имя Пола или Полка.
– Больше не нравится.
– Что произошло? – он сложил газету и оперся локтями на стол.
– Я же сказала, что не помню, что произошло, Филипп, но ты мне не поверил. Я не помню, как я попала в сарай, не помню, как называла тебя раньше и не помню нашу с тобой жизнь. Наверное, сильно ударилась головой. Судя по тому, что говорила Мэри, я пролежала там всю ночь!
– Почти всю. Я приехал поздно, но я не знал, что ты собираешься отправиться в сарай, чтобы потерять там память, а так и не уехал бы из дома. Я отвезу тебя к доктору в город, Полка, - его голос не был нетерпимым или злым. Похоже, он был напуган сильнее меня.
– Мэри сказала, что скоро она должна стать фрейлиной и отправиться жить при дворце… - эта идея мне не нравилась, но здесь, скорее всего, существуют какие-то иные законы, и, может быть, подобная должность — это не менее престижно, чем учеба в Кембридже.
– Да, и весной она должна пройти отбор, - ответил он, все еще внимательно рассматривая меня.
– И мы ее больше не увидим? Она ведь еще совсем малышка, Фил!
– Это часть плана, и ты знаешь, о чем я говорю, - сказал мой новый муж и осекся.
– Часть плана? Какого плана? Я повторюсь – я не помню ничего, что было до моего падения там, в сарае. Будь добр, расскажи мне все. Она и моя дочь. Я хочу знать все! – я шептала, но уже не спокойно.
– Мне кажется, что тебя подменили, но я точно знаю, что у тебя нет сестры. Давай оставим это на потом. А пока, думаю будет лучше, если Гарри побудет дома, - он взял лампу и подтолкнул меня к комнатам. Я юркнула в комнату Мэри и закрыла дверь, прижавшись к ней спиной. В коридоре я услышала, как он цыкнул и тихонько засмеялся.
Девочка спала, раскинув руки на подушке, и сейчас она походила на обычного ребенка, который проснувшись не завязывает фартук с деловым видом, а хнычет, что хотелось еще поспать или какао. Я улеглась с ней рядом и обняла малышку, думая о том, что теперь она моя частичка. Мэри во сне обняла меня за шею и как-то радостно выдохнула.
Итак, значит есть какой-то план и только из-за него ребенок должен отправиться жить в замок. Но она рада этому, она старательно готовится, боится, что ее не примут, и горит идеей. Значит, если я не смогу это отменить, она не будет несчастлива. Но буду несчастлива я, ведь только обрела детей и раздавать их налево и направо в таком возрасте просто нельзя. С этими мыслями я и заснула.
– Кофе и чай готовы, а каша уже на столе, - сообщила мне Мэри, поцеловав в щеку. Так просыпаться мечтала бы, наверное, любая женщина. – Отец ждет тебя. После завтрака он уезжает.
– Встаю, Мэри, встаю, милая, - ответила я и потянулась, чтобы ее обнять, но она отступила назад:
– Нет, нет, так я разленюсь. У нас еще много дел! – голосом учительницы сообщил ребенок и отправился к двери.
Да уж, муштра, видать, здесь была знатная. И не Полка ли была такой мегерой, что сделала из девочки стойкого оловянного солдатика? С мыслью, что нужно познакомиться с деревней и переходить к городу, я встала и направилась в туалет. Там же умылась, причесалась, забрала волосы в пучок и засмотрелась в зеркало, из которого на меня смотрела молодая женщина.
–
