Марьяна Брай
Хозяйка горячих ключей
1.
Как говорится: «Если бы бабушка имела другой пол, она была бы дедушкой». Так и Светлана Борисовна Некрасова жизнь свою жила. Как она любила говорить: «Согласно купленным билетам».
Сегодня выпадала «галёрка», а завтра можно было легко оказаться в «партере». В пятницу, махнув рукой, она заказывала на последние деньги такси, а в понедельник лихо семенила по гололеду пешком, потому что до зарплаты оставалась пара дней, а на автобус уже не хватало.
Так вот, «Согласно купленным билетам» дожила она до своих шестидесяти двух лет. На пенсию не торопилась, так как дома ее, кроме фикуса Анатолия и еще одного цветка с названием «Женское счастье», никто не ждал. Она хотела дать этому самому «счастью» удобоваримое имя, типа Верочки или Зинаиды, но поскольку он требовал очень много внимания, то чаще назывался «Несчастье ты мое чахлое».
Десятый день на пенсии позволил доразгадывать кроссворды в туалете и дочитать книгу о женском эгоизме, которую оставила жиличка, снимавшая комнату на период сессии. Светлана Борисовна доела запеченное с грибами мясо и за пять вечеров, как это делают пенсионеры в развитых странах, допила бутылку какого-то дорогого до неприличия вина, подаренного заведующей при выходе на ту самую пенсию.
Это вино она видела в подарочном пакете у одной из мамочек, но не специально, а совершенно случайно, когда у пакета оторвалась ручка и Светлана поймала его, тем самым не оставив заведующую, а потом и себя без подарка. Вино было прекрасным, но вечера казались все страшнее и страшнее. Усталости не было, а значит, и сна…
Муж Светланы Борисовны умер пятнадцать лет назад, сдав смену. Он работал машинистом поезда. «Палка» - так он ласково именовал рейс «Владивосток – Москва». Потому что рейс был первым. Да, а обратно номер рейса был вторым. И он гордился тем, что его направление – самое первое на железной дороге.
Светлана Борисовна долго обследовалась, чтобы понять, почему у них нет детей. Но когда обоим стукнуло по тридцать, решили, что раз Бог не дал, значит, так оно и нужно было.
Детский сад никогда не был для нее работой. Он был отдушиной все последние годы без мужа. Она придумывала такие веселые праздники для детей, что родители советовали всем, кто отдает детей в сад, разбиться вдребезги, но попасть в ее группу.
От подарков она отказывалась. Но родители научились отправлять к ней старших детей, и если она не брала пакет, полный фруктов или билеты в театр или цирк, они просто оповещали ее, что «оставят принесенное на площадке, и деньги их родителей, заработанные честным трудом, пропадут даром».
Одиночество вечеров и выходных Светлана Борисовна глушила книгами, а пару лет назад записалась в спортзал, где становилась случайной свидетельницей разговоров между женщинами. «Ох и изменились нынче нравы» - думала она, но не винила никого. Понимала, что время сейчас совсем иное. А потом книги… в них же тоже все теперь наперекосяк!
Допустим, три психолога подряд учат женщин «правильно вертеть мужчинами». И при этом, двое из них мужчины! Вот когда она это увидела, то решила прочесть книгу одного из них. Тогда все разговоры в спортзале, где она занималась аэробикой и танцами, ей стали понятны. Новая техника «укрощения строптивых» ни капельки не отличалась от известной ей, но теперь мужчины с женщинами поменялись местами. Хорошо, что Валентин не застал это. Хотя, он и слушать бы ее россказни даже не стал. Как всегда, закатил бы глаза и выдал свое дежурное: «На завод их всех надо, Светик, на завод. В смену по двенадцать часов, да еще и в «горячий» цех, а не гузками трясти во весь экран».
Сейчас она с удовольствием слушала бы его брюзжание, но в квартире только ходики тикали, напоминая, что заканчивается абсолютно все.
Дочитав книгу о «мужских манипуляциях и способах их пресечения» она сняла очки, потерла переносицу и задумалась. Вы не подумайте, что этот бред был ей интересен, просто Гашек, Поляков и прочие юмористы были прочитаны, а острая, как бритва память не позволяла читать их по третьему кругу. А эти современные «откровения от любого, умеющего писать», как она их называла, очень даже веселили.
«Почему-то у меня нет номера Людочки, племянницы Валентина, которой я отписала наследство?» - вдруг подумала Светлана, но потом посмеялась глупой мысли и выключила ночник. Утром снова придется придумывать, чем занять себя.
«На случай, если я не проснусь, у меня есть соседка Берта Григорьевна. Коли не принесу молока и кильки ее котам, она забьет тревогу уже к обеду», - подумала Светлана Борисовна и открыла глаза.
— Вот только давай не будем сейчас взывать к самокопаниям и прочему бреду. Все, больше не читаем дряни. Утром идем с тобой в парк, а потом купим ту фиолетовую лампу для рассады. Может, хоть с ней наше «женское несчастье» зацветет, - сказала она себе совершенно серьезно и громко, будто в комнате кто-то был и она разговаривала совсем не с собой.
Она всегда громко разговаривала сама с собой: “котлетки у нас сегодня нежнейшие, Светик” или “Необходимо с раннего утра начать ходьбу, ведь сон приходит именно от усталости”. И ее совсем не беспокоили эти громкие разговоры, к которым привыкли и соседи, и ее немногочисленные подруги.
Светлана заснула успокоившись, представляя, как белый бутон распахивает свое желтое нутро. Она улыбалась и, засыпая,
повторяла себе: «вот видишь, зацвел, зацвел».
Но, утром она не проснулась. Вернее, проснулась… но совсем не там, где ожидала.
Чей-то визгливый голос подгонял кого-то. И у Светланы возникло ощущение, что именно ее. Но такого в ее жизни не было никогда, даже в школьные и студенческие годы. Самоорганизация ее была на таком высоком уровне, что пугала маму.
— Александра, ты меня не слышишь, или притворяешься? – теперь голос стал еще ближе, и Светлане даже показалось, что если она откроет глаза, то увидит стоящую над собой хозяйку этого отвратительного фальцета.
— Девка, поди, до утра книги свои читала. Никак не поймет, что все написанное ее матушка и нянька знают куда лучше, – другой голос. Более мягкий, и к тому же очень зрелый. Его хозяйке лет семьдесят, не меньше.
— В книгах есть тайна, а в ваших пустых понуканиях, Дарья, один укор, - третий голос был размеренный, и Светлана даже представила себе, как могла
