единого переживают, что сор из избы станет достоянием общественности.
– Идем в дом, - почти шепотом раздалось за моей спиной.
– Думаю, на улице будет приятнее, да и вечер какой хороший. Раз уж дело не ждало окончания ужина, вопрос, наверное, срочный. Мы его быстренько решим и отправимся доедать вкуснятину, что приготовила Мэри, - указала я на линию горизонта, к которой начинало клониться солнце.
– Хорошо, только вот, я очень устал, Пола, - Фил повернул к конюшне и сразу присел на скамью, указав на место рядом.
– О чем ты хотел поговорить? – я старалась держаться как можно непринужденнее, но уже поняла, что все это зря.
– Что ты делала в сарае, когда мы тебя нашли?
– Я не помню, Фил. Я очнулась от того, что пить хотелось страшно, а ноги просто не держали. Нашла бутыль и попила из нее. А потом снова провалилась в обморок, - честно ответила я и подняла на него глаза. – А еще… я плохо помню прошлое. Что-то всплывает, а какие-то моменты как будто были не со мной.
– Во-первых, Пола, ты никогда не называла меня «Фил». Во-вторых, ты никогда не позволяла мне подавать на стол, а третье – ты никогда не пила так, чтобы заснуть в старом сарае, которого ты боишься.
– Почему я боюсь сарая? – мне чуточку стало не по себе – фиг знает, что тут за особенности местной фауны и флоры, да еще и насекомые поди.
– Там крысы! – достаточно громко ответил Фил.
– Мне кажется «Фил» - очень красиво и модно звучит, а миску с оладьями тебе и правда, проще было подать. Про сарай я тебе ответила, - выпалила я и резко встала, но он схватил меня за запястье и притянул обратно так, что мне снова пришлось сесть.
– Думаю, «Филипп» звучит именно так, как меня назвали родители, а вот миски… миски согласен, мне подавать проще…
– Тогда меня прошу называть Полианна, а не Пола, и уж точно не Полка. А что касается кухни… Там все неудобно. Нужно переделать. Я нарисую тебе как нужно, - сказала я глядя в его глаза, и, резко встав, сразу отошла на пару метров. - А сейчас, мы идем пить чай. После этого я купаю Мэри и мы ложимся спать.
– «Купаешь Мэри»? – переспросил он с удивлением.
– Да, в этом нет ничего странного. Мама должна заботиться о своем ребенке. Она и так у нас как маленькая старушка – все может, все умеет, а поиграть или сказки почитать? Нет, мы про это не слышали! Хватит, у ребенка должно быть детство! – выдохнув все слова, что копились в голове, я направилась к дому. Я боялась только одного – получить сзади поленом по голове. Кто его знает, какой он муж, и что здесь вообще принято. Поступала я конечно немудро, но поделать с собой ничего не могла. Полюбить незнакомого мужика нужно время, а вот дети… Детей мне хотелось полюбить как можно быстрее, чтобы не упускать ни единого дня этой любви.
Фил вошел в дом минут через пять, уселся на свое место напротив меня и подвинул кружку с чаем.
– Гарри, ты не хочешь рассказать нам что-нибудь? – спросила я, полностью расслабившись. Пока мы ушли недалеко от случая в сарае, все можно валить на то, что я приложилась головой, потом приложилась к бутылке, вот и несу ересь.
– Что-о? – мальчик спросил меня с какой-то наглецой, вроде как «кто ты такая, женщина, чтобы мне вопросы задавать?»
– Я тихо сказала? – завопила я на весь дом. – Расскажи нам, как ты провел день, уважаемый Гарри, - закончив орать, я положила руки на колени и с улыбкой стала ждать ответ. Мэри, которую я заметила краем глаза, сидела, не шелохнувшись, только вытаращенные глаза ее говорили о том, что происходит что-то совершенно неожиданное.
– Мы были у кора Линуса. Отец делает лестницу и шкафы в его доме, что он строит для старшего сына. Весь день рабочие ставили поручни и пролеты, а отец следил за тем, чтобы они использовали нужные доски, - будто школьник, четко, но с явным испугом рассказывал мальчишка. Если Мэри была хоть чуточку похожа на отца, парнишка был совсем из другой колоды. Неужели он похож на меня? Просто я еще не привыкла к своей внешности и не вижу схожих черт.
– А ты что там делал, что так сильно устал, и позволяешь разговаривать с матерью таким тоном? Или, может быть, я чего-то не знаю, и именно ты кормишь меня? – спросила я отвалившись на стуле. Фил держал губы, чтобы не улыбнуться. Судя по усам, я поняла, что он их прикусывает.
– Я выбирал доски нужного размера и приносил их отцу. Если он соглашался, что это то, что нужно, я с рабочими прилаживал их на место. Отец сказал, что я не научусь делу, коли не подержу в руках каждую из этих досок, - теперь уже испуганно ответил мальчик.
– Вот, можешь, когда хочешь, правда? – спросила я, рассматривая его широко открытые глаза и веснушки на щеках. Когда он говорил, была видна щербинка между верхними зубами, и это делало его немного похожим на кролика, что умиляло. Сейчас он был похож на испуганного кролика.
– Что можешь? – переспросил он и тоже принялся кусать нижнюю губу.
– Отвечать с уважением. Можешь меня не бояться, просто, если в семье нет теплого отношения друг к другу, это и не семья вовсе, - добавила я и вышла из-за стола.
Судя по выражению трех лиц, внимательно следящих за каждым моим шагом, я снова делала что-то не так. Пока они допивали чай и ошалело жевали оладьи, я просмотрела газеты, которые остались непрочитанными до их прихода.
Каждая статья была слишком приторной, словно писал ее очень оптимистичный человек. На предпоследней странице я нашла раздел с частными объявлениями, где парикмахеры, швеи предлагали свои услуги. Там же были гувернеры и гувернантки, учителя музыки, мастера, вроде Филиппа. Значит, людям можно зарабатывать таким образом. Интересно, нужно ли платить налоги?
Фил вышел из-за стола как-то незаметно, и когда я подняла голову, передо мной стояла Мэри. Она сообщила, что все уже убрала и посуду замочила. Я предложила искупать ее.
– Ты не купаешь меня, Полка! – заявила она.
– Теперь купаю, милая, будь уверена, тебе
