– Он и сейчас живет с ней? – спросил Мейсон.
– Она умерла полтора года назад.
– Есть дети?
– Нет.
– А что вы знаете о его отце?
– Он умер десять лет назад, и его сын взял бразды правленияв свои руки.
– Как вы думаете, письмо, опубликованное в «Кловервилльскойгазете», было случайным письмом одного из любопытных читателей или оно имеетпод собой какую-нибудь почву и является частью хорошо продуманного плана,направленного на то, чтобы найти вас?
– А как вы считаете? – спросила она в свою очередь.
– Думаю, что это не случайно.
– Ну хорошо, – сказала она. – Я тоже думаю, что это неслучайно. И я поняла это сразу, как только прочитала письмо. Поэтому-то я иприбежала к вам.
– И вы знаете, чем это вызвано?
Она покачала головой слишком энергично: было видно, что оналжет. Мейсон улыбнулся:
– Вы слишком поспешно отрицаете такую возможность. А что выскажете об отце ребенка?
– Разве я сказала, что был ребенок?
– Нет. Вы очень тщательно избегали этого вопроса. Но высказали, что запаниковали и что были против аборта. Путем логическихразмышлений можно прийти к выводу, что вы все-таки родили ребенка и что внастоящее время этому ребенку уже девятнадцать лет. В свое время вы совершилиошибку по молодости, но с тех пор прошло столько лет! У вас другое положение вобществе теперь, ответственность, карьера… А потом, и времена изменились.Сейчас уже смотрят иначе на внебрачных детей. Так что причиной вашей паникибыло, видимо, что-то другое. Полагаю, это был не сам ребенок, а что-то,связанное с ним.
– Вы… вы слишком логичны, мистер Мейсон, черт побери, –произнесла она.
– Но я догадался?
– Догадались… Я защищаю его – своего мальчика…
– Значит, это был сын, – произнес Мейсон.
– Да, сын… И я хочу защитить его.
– От кого?
– От его отца.
– Ребенок имеет право на отца, – сказал Мейсон.
– Когда он рос, ему нужен был настоящий отец, с которого онмог бы брать пример, уважать, а не этот вертопрах, который убежал от него вЕвропу и оставил свою милую беременной, предоставив ей самой выпутываться изсоздавшегося положения. Я не могу рассказать об этом сыну. Я обязана защититьего от этого.
– Вы не хотите, чтобы он узнал, что он внебрачный ребенок?
– И это тоже.
– Мне кажется, будет лучше, если вы расскажете ему всюправду, – сказал Мейсон.
Официантка вновь принесла коктейли и меню. Они заказали трибифштекса, и официантка удалилась. Эллен Эйдер поднесла бокал к губам и отпиладобрую половину.
– Не пытайтесь загнать меня в угол, – произнесла она.
– Отнюдь не пытаюсь этого сделать, – ответил Мейсон. – Ятолько хочу получить информацию, которая мне необходима, чтобы я мог помочьвам.
– Ладно! – сказала она. – Я расскажу вам еще кое-что. Я быламолодой, глупой, несмышленой, но красивой девчонкой. И вот я забеременела иполучила за это тысячу долларов. Теперь я понимаю, что имел в виду тот человек,который улаживал для фирмы все склочные дела. Он считал, что эти деньгипозволят мне уехать из дома и сделать аборт, а потом я снова вернусь в отчийдом, приготовив для родителей какую-нибудь сентиментальную историю.
– Но вы этого не сделали.
– Нет. Хотя мне и пришлось убежать из дома, но вдействительности я поступила на работу.
– На какую?
– Нанялась в прислуги.
– А дальше?
– Женщина, к которой я пошла в услужение, оказалась оченьвнимательной и вскоре обнаружила, что я беременна. Они жили с мужем вдвоем,детей у них не было, и они собирались усыновить ребенка. Вот эта женщина ипредложила мне, чтобы, когда придет время рожать, мы отправились с ней вСан-Франциско, где я лягу в больницу под ее именем и, когда ребенок родится,свидетельство о рождении будет тоже выдано на ее имя. Они обещали относиться кнему как к родному. Это были очень милые люди.
– Вы так и поступили? – спросил Мейсон.
– Да, я так и поступила.
– И ребенок считает их своими родителями?
– Да.
– А вас он знает?
Эллен Эйдер залпом допила коктейль.
– Это уже к делу не относится, мистер Мейсон, – сказала она.– Я и так рассказала вам вполне достаточно, чтобы вы могли понять моеположение. И теперь вам должно быть понятно, почему я прошу о помощи. Я всостоянии оплатить ваш гонорар. Единственное, чего я хочу, – чтобы эти людиникогда, никогда, никогда не нашли меня.
– Точнее говоря, чтобы эти люди никогда, никогда, никогда ненашли вашего сына?
– Это одно и то же.
– Отец мальчика стал владельцем довольно большой фирмы послетого, как умер его отец? – спросил Мейсон.
– Думаю, что да.
– Тогда, следовательно, сейчас он довольно богат?
– Думаю, да.
– А ведь он мог бы дать вашему сыну блестящее образование?
– Он мог бы дать ему и блестящее образование, и вообще бытьбольшой поддержкой, но сын должен был бы приноравливаться к его образу жизни. Амоему сыну уже девятнадцать лет, и все те преимущества, которые он мог быполучить, с лихвой покрывались бы недостатками.
– Но представьте себе, что отец мальчика внезапно умирает, –сказал Мейсон.
– Вот-вот, – подхватила она. – Видимо, опытные адвокатывроде вас всегда умеют нащупать самое больное место.
– Не понимаю, – произнес Мейсон.
– Дело в том, что настоящий отец мальчика в данный моментхолост и не имеет детей, но у него есть два брата, которых не интересуют делафирмы, и если он умрет, не оставив завещания, то они будут наследниками. Еслиже окажется, что он имел ребенка, пусть даже внебрачного, то ситуация будетсовсем другая. Если человек оставляет завещание, в котором сообщает, что у негоесть основания полагать, что у него где-то есть сын или дочь и что основнуючасть денег он завещает этому ребенку… Ну, в общем, в этом случае его братьяостанутся, как говорится, ни с чем.
– А что это за люди? – спросил Мейсон.
– Это не имеет значения… Да я их и не знаю. Но вы должныпонять, что произойдет в этом случае. – Она отодвинула бокал. – Больше ничегоне могу сказать вам, мистер Мейсон. Ваша задача заключается только в том, чтобыоградить меня и моего сына от всяких поползновений извне. Пусть другие считают,что я не существую. А отцу желательно дать понять, что сын его умер.
