Леонид Жариков
Бог и Лёнька
Л. ЖАРИКОВ
Дорогие ребята!
События, описанные в рассказе «Бог и Лёнька», происходили в маленьком шахтёрском городке в дореволюционные годы.
Вы прочитаете о том, как жили тогда шахтёры, какую борьбу с царским произволом вели революционеры-подпольщики, как росли и мужали дети шахтёрской бедноты. Из этого рассказа вы узнаете о том, как сын рабочего Лёнька Устинов, наивно веривший в бога и ангелов, постепенно убедился в том, что бога нет, что его придумали буржуи, чтобы угнетать простых людей.
Напишите нам, ребята, понравился ли вам этот рассказ. Свои письма направляйте по адресу: Москва, А-47, ул. Горького, 43. Дом детской книги.
Рисунки В. Ладягина
1
Поплыли над землёй осенние тучи, мокрые, растрёпанные. Они так низко нависли над посёлком, что цеплялись грязными космами за деревья. Тесно и темно стало жить, как будто тучи давили нас. Дни и ночи хлестал и хлестал холодный ветер с дождём.
Как ни помогал мой отец Анисиму Ивановичу, семья их бедствовала. Часто у них не было в доме даже ведра угля, чтобы растопить плиту. Пришлось Васе определяться на работу.
Сначала его не принимали. Мастер и слышать не хотел, чтобы взять на завод такого маленького. Тогда люди посоветовали тёте Матрёне пойти в церковь, где у отца Иоанна продавались года — кому сколько надо. Год стоил три рубля. За девять целковых отец Иоанн выдал святую бумажку, по которой Ваське вместо одиннадцати лет сразу стало четырнадцать. Тогда его записали в рабочие и даже выдали круглый жестяной номерок с дырочкой и выдавленным числом — 733.
Вечером ребята собрались возле Васькиной землянки, чтобы в последний раз побыть со своим вожаком. Кроме меня и Васьки, пришли трое: гречонок Уча — худенький мальчик-калека с чёрными глазами и горбатым носом, Абдулка Цыган, чей отец ни за что сидел в тюрьме, и ещё рыжий Илюха, которого все мы недолюбливали. Отец Илюхи работал банщиком. Вся их семья славилась жадностью — камня со двора не выпросишь. Илюха вечно ходил сопливый. Лицо и руки были густо усыпаны веснушками. Как будто маляр, балуясь, тряхнул ему в лицо кистью с краской, а Илюха так и не смыл крапинки. Ресницы у Илюхи были белые, как у свиньи. Уважали его только за то, что он умел шевелить ушами.
На улице, погружённой во тьму, было тоскливо и пусто. В чёрном небе мерцали высокие звёзды.
Закутавшись в старые ватные пиджаки, мы тесно сгрудились на лавочке, согревая один другого. Рыжий Илюха, глядя на звёзды, рассказывал нам, что небо — это терем божий, а звёзды — окна в этом терему. Для каждого человека, когда он родится, бог пробивает в небе окошко. На подоконник садится ангел со свечой в руке и сидит. Когда человек умирает, ангел тушит свечку, закрывает окошко и уходит.
«Интересно, где там моё окошко?» — думал я, глядя на звёзды, а они сверкали, как живые, и то вдруг пропадали во тьме, то опять вспыхивали.
— А сам бог в какое окно выглядывает? — спросил Уча, косясь на Илюху чёрными, как два жука, хитрыми и весёлыми глазами.
Илюха презрительно хмыкнул:
— Не знаешь, в какое окно бог смотрит? Эх, ты, а ещё православный! Бог смотрит в самое большое окно.
— В какое? — спросил Абдулка Цыган, большегубый, коренастый татарчонок.
— Гм, в какое… Отгадай!
Абдулка молчал. Мы тоже не знали. Илюха объяснил:
— В луну, вот куда!
Уча ядовито спросил:
— Значит, днём бог ничего не видит? Днём же луны нет!
Илюха рассмеялся:
— Чудак человек! Днём и так видно, безо всякой луны. А ночью надо светить.
— А сейчас бог видит что-нибудь? — спросил вдруг Васька, сидевший до того в молчаливой задумчивости.
— А как же? — поспешно ответил Илюха. — Бог всегда всё видит.
— А луны нету, как же он видит?
Васька удивил всех. И правда, как же бог видит в темноте, если луны нет?
— Тю, дурной, — возмутился Илюха. — Ангелы на небе зачем? Они смотрят и богу рассказывают. У человека всегда слева ангел, а справа чёрт с копытами. Ангел от смерти спасает, а чёрт на грехи наводит. Даже когда мы спим, ангелы караулят около подушки. Сегодня интересный случай был: просыпаюсь утром, чуть глаза открыл, гляжу, а он сидит сбоку.
— Кто?
— Тебе же говорят — ангел. Сидит и дремлет. Я ка-ак вскочу, а он захлопал крыльями и улетел.
— Куда? — спросил я, поражённый словами Илюхи.
— «Куда, куда»! Закудыкал. В трубу улетел.
— Там же сажа.
— Ну и что? Он в ставке́ скупается и опять чистый летит на небо.
— Врёшь ты, Илюха, — с досадой проговорил Васька.
Илюха обиделся:
— Вот у тебя бог отсушит язык за то, что не веришь.
— А у тебя за то, что неправдой живёшь, — сказал Васька.
Илюха горячился:
— Так в божьем писании сказано, а я здесь ни при чём. Да ты сам Лёньке говорил про рай да про чертей, забыл, да? Забыл?
— Забыл я или не забыл, то моё дело, — хмуро отозвался Васька, — а врать, что живого ангела видел, незачем.
— Я могу показать перо от крыла ангела, если не веришь.
— Опять врёшь.
— Чтоб я провалился! Когда ангел вылетал в трубу, то зацепился за гвоздик, а перо выпало. Хоть сейчас иди посмотри, за иконами у нас лежит.
— То небось петушиное.
— «Петушиное», как бы не так!
Минуту помолчали. Видя, что никто не возражает, Илюха вздохнул и, указывая пальцем в чёрное, блещущее звёздами небо, продолжал:
— А во-он дорога в рай, видите, где звёзды густой полосой тянутся. По этой дороге праведники после смерти идут в рай. Там у ворот стоит святой Пётр с золотыми ключами и стерегёт. У него на дурницу в рай не проберёшься.
— Документы требует? — простодушно спросил Абдулка.
Васька усмехнулся:
— Пачпорт!
— Не пачпорт, а крест на шее, — поправил Илюха. — Если грешник — крест будет заржавленный, а у праведника — новенький, сияет как солнце. Если святой Пётр увидит, что грешник хочет незаметно в рай пробраться, то сейчас его за шиворот и прогоняет под зад коленкой…
— А кто в раю живёт? — спросил Абдулка.
— В раю живут Адам и Ева.
— Ещё кто?
— Я же говорил: праведники. Те, которые безгрешно жили на земле. Моя бабка там живёт.
— Откуда
