Алексей Дмитриев
Девушка
Девушка
Она выпорхнула из дверей модного бутика и чуть не сбила меня с ног. Стройная высокая блондинка в лёгком летнем платьице с открытыми руками и развевающимся, чуть выше колен, подолом. Стильные очки совершенно не скрывали её лучистых глаз, которые скользнули по мне и умчались куда-то вдаль, захватив с собой и мою душу. Извинительно приподняв руки, незнакомка смущённо улыбнулась, жалостливо сложила бровки и проворно застучала каблучками, демонстрируя редкой стройности ножки.
Равнодушно проводить взглядом такое чудо было невозможно. И вот я, забыв обо всём на свете, уже иду за этим воздушным созданием. Вернее, бегу. Потому что очаровавшая меня красавица буквально летит, нет, парит над землёй, почти её не касаясь. Преследовать её в моих тесных джинсах и тяжёлых армейских ботинках становится всё труднее. Я снимаю свою кожаную, не по погоде, куртку, и, оставшись в чёрной, слишком открытой майке, ускоряю шаг.
Какие же длинные у неё ноги. Она на полголовы выше меня, а ноги, наверное, длиннее раза в полтора. Особенно с такими каблуками. Выручает меня только широкий спортивный шаг. Иначе незнакомка давно бы скрылась в толпе. Прохожих мой вид и поведение, очевидно, шокирует, но, наплевать, мне сейчас не до них. Я не могу оторвать взгляд от очаровательной фигурки впереди. Боже, как же она хороша.
Яркое летнее солнце, навстречу которому она, слегка покачиваясь, плывёт, и тонкое, может, даже слишком, платье, предательски позволяют видеть все подробности. Особенно изящные белые кружева, которые, несмотря на их красоту, демонстрировать не положено. Её нежная кожа и восхитительная копна волос сияют в лучах хулиганящего светила, и придают чудесному видению какую-то нереальность. Как будто яркая звёздочка рассекает серую безликую толпу.
А как от неё пахнет! Лёгкий, сладковатый, с воздушными фруктовыми нотками, аромат струится за ней, и я иду по нему, как гончая по следу. Он не смешивается с другими и дурманит, кружит голову.
Несколько раз богиня оглядывается. Явно заметив меня, она старается скрыться. Последнее время мне не везёт с девушками, но эту упускать нельзя. К чёрту приличия. Я продолжаю свою гонку. У меня есть несколько заготовок для знакомства. Нужно только подобрать подходящую. Сейчас я её настигну и тогда уже не упущу. Вот-вот. Она уже близко. И прохожих стало меньше, теперь можно её окликнуть.
Неожиданно незнакомка останавливается и делает шаг к обочине. С разгона я чуть не налетаю на неё, а она, повернувшись ко мне, произносит:
— Девушка, я же извинилась, прекратите меня преследовать.
Ну почему этот мир так жесток? Услышав её милый голосок, я застыла как вкопанная, и даже не успела ей ничего сказать. А моя фея в это время нырнула в остановившееся такси и исчезла навсегда.
Сон дальнобойщика
Испепеляющее солнце Меркурия раскалило скафандр до невероятной температуры. Мокрый от встроенного душа Вовка снимал его и отбрасывал в сторону, но тот, как живой, прыгал обратно и снова налезал на него. Дышать было нечем. «Ну, конечно ― подумал Вовка ― на Меркурии же почти нет атмосферы». «Тихо, тихо, спи» ― раздалось в шлемофоне, и всё исчезло.
Вовка открыл глаза и увидел себя в тёмной комнате. Он лежал в кровати, а рядом был папа, который поправлял ему одеяло. Значит, я не на Меркурии ― понял мальчик, и это его успокоило. Только ощущение ужасной жары не проходило. Так всё было замечательно ― вспоминал он ― удалось уговорить маму, чтобы папа взял его с собой в рейс, а у мамы получилось убедить папу. Так было здорово ехать в кабине мощного грузовика, смотреть свысока на маленькие юркие легковушки и наблюдать, как бесконечная серая лента асфальта исчезает внизу под бампером.
А ещё ему понравилось помогать папе, рассказывая, какие дорожные знаки встречаются по пути и что они означают, сверять по карте маршрут и подсказывать, куда надо свернуть. Папа сказал, что сын ему очень помог сэкономить время, ведь ему не пришлось останавливаться на обед. Вовка разворачивал домашние пирожки, мамины бутерброды и подавал ему, чтобы он мог перекусить прямо в дороге. Он даже наливал кофе из термоса ― в движущейся машине это совсем непросто. Ну и, конечно, ел сам. Прямо в кабине, а не за столом, совсем как взрослый. Когда закончатся зимние каникулы, и он расскажет об этом пацанам в классе, те лопнут от зависти.
Ёлки сплелись ветвями, как будто взялись за руки, и стали бегать вокруг Вовки, качая верхушками. Они что-то кричали ему, но он не мог понять, что именно. Нет, это не они. Это вороны галдят: «Не сиди на снегу, не сиди на снегу». Вовка хочет встать, но снег такой приятный и прохладный, босым ногам от него так хорошо. Надо снять ещё пальто и шапку, только что-то мешает. Мальчик просыпается, видит, как отец закутывает его ноги в одеяло ― «Спи, спи, всё хорошо» ― и опять проваливается во что-то липкое и тёмное. Почему он не спит? ― успевает мелькнуть мысль, и всё опять исчезает.
Узкая полоска песка идёт прямо. Она только немного сворачивает там, где стоит треугольный знак с зигзагообразной линией. Слева и справа прохладные волны моря так и манят к себе. Но он идёт только по песку. Жаркое солнце ослепляет, а он, завёрнутый в тяжёлое ватное одеяло, идёт и идёт по обжигающей полоске. Очень хочется пить. Он просит стоящих рядом мужчин дать ему воды, но они только смеются и хлопают его по плечу: «Давай, парень, расти, настоящим дальнобоем станешь». Один из них берёт его на руки, поднимает над землёй и начинает трясти. Солнце вдруг гаснет, и от испуга Вовка просыпается.
«На вот попей» ― это папа протягивает ему кружку с каким-то неприятно тёплым и приторно-сладким чаем. Парень с жадностью, не обращая внимания на вкус, выпивает всё до дна, откидывается на подушки и засыпает на полуслове, успев произнести: «Спаси…». Теперь он видит, как едет с папой. Только как-то странно ― он видит себя со стороны. Они уже разгрузились в том далёком городе, куда ехали целых два дня. Вовка так хотел переночевать с папой в машине, ведь там даже специальное место есть для ночлега. Но папа сказал, что мама этого не одобрит, и повёл сына в гостиницу.
Это тоже было здорово. Они сидели в номере вдвоём, как два взрослых мужика, без мамы, с
