опустила, не справившись. Оттолкнуть хотела или прижать к себе, привлечь из последних сил? Признала или нет?
– Беляночка? – неуверенно прошептал казак. – Не молчи, прошу тебя.
Девушка вновь попыталась поднять руку, и новая кровь толчком вышла из краешка губ. Сашко, видя чужой порыв, схватил холодеющий кулачок и бережно прижал к груди. Закачал девушку в сильных руках, завыл тоскливо и одиноко, поднял голову к небесам, приглашая в свидетели к своему горю, и поперхнулся, услышав тихий смех. Не веря, посмотрел на девушку. Та улыбнулась в ответ:
– Хорошо…
– Беляна! – вскрикнул Сашко. На какой-то миг ему показалось, что пуля не причинила особого вреда любимой. – Правда хорошо?
Сербка тяжело вздохнула, сглатывая кровь, ответила:
– Правда, милый. Чего ты испугался? Мы никак в море вышли, Марко? Плыви назад к берегу, худо мне. Силы утекают. В глазах темнеет.
– Марко? – прошептал Сашко, и новые слезы начали набухать в глазах. Сил их остановить не было. – Какое море? В лесу ты, Беляночка, а это я, Сашко.
Кажется, его горячие слезы обжигают лицо Беляны, она снова часто моргает, и в глазах ее мелькает разум. Осторожно девушка вытаскивает руку. Пальцами хватается за газыри на груди казака. Делает вынужденную паузу. Собирается с силами и медленно поднимает руку к его лицу. Усилие требует огромных затрат. Беляна морщится, улыбается и слегка касается небритой щеки, а потом запускает тонкие дрожащие пальчики в чуб мужчины.
– Ты? – тихо шепчет девушка.
– Я! Я, Беляночка, я. Никак признала? Потерпи, сейчас легче станет.
– Марко, худо мне. Что со мной, Марко?
– Это я, Сашко… Сашко Гулый! В станицу хотел тебя отвезти. В жены взять… – казак говорил быстро, стараясь не терять времени.
– Сашко? – захрипела девушка и крепко схватила за рубаху на груди. – Сашко?! Ты?
– Я, Беляночка.
Девушка расслабляется в объятиях, обмякает телом, шепчет:
– Что же ты наделал?
– Убил тебя, Беляна. Убил. Но, видит Бог, не хотел.
«Еще как хотел!» – шепчет бес, и его кривляния отражаются на лице девушки: она растягивает губы в дьявольской улыбке, видя, как мужчина мучается, выдавливая из себя слова жуткого признания. Хватка на груди ослабла, рука скользнула по телу.
– Скажи, что…
– Да, да, очень люблю тебя, Беляна.
Девушка морщится, Сашко, не видя, продолжает:
– Боже, как же я хочу чуда, чтоб ты жила.
Беляна отворачивается, хмурится, кривится от нового приступа боли, от крови своей и холодеющего тела, от горячих мужских слез.
Сашко не унимается:
– Боже, сотвори знак. Она не должна умереть, ведь я так люблю ее. Сделай что-нибудь! Убей меня вместо нее! Убей. Убей! Убей! Словно в подтверждение пуля срезает ветку, и она больно бьет по щеке, сдирая кожу. – Значит, не пришло мое время, Беляночка.
Девушка поморщилась, отгоняя чужую мысль. Собралась с силами. Слова давались нелегко:
– Скажи, что… – казак наклонил голову, чтобы лучше слышать горячий шепот, – у тебя есть золото…
– Золото? – опешил Сашко, невольно отстраняясь. По лицу прошла волной гамма чувств. Сашко размазал слезы по щекам. – Какое золото? О чем ты?
– Золото… монеты… – Девушка оживает, глаза ее расширяются. Она дергается в руках, смотрит умоляюще, и не понятно в этом порыве ничего. До Сашка медленно доходит.
– Есть у меня, Беляна, золото. Думаешь, оно поможет?
– Поможет… – девушка сглотнула, давясь кровью.
– Но как? – не верил Сашко в чудо.
– Как? – В голове у казака вихрем носились мысли о сказочном обряде, который можно купить и чудесным образом исцелить девушку, продлить ей жизнь, на год, на неделю, на час. Сейчас он хватался за любую соломинку, лишь бы исцелить любимую.
– Дай мне его… Дай!!! – заходится девушка. В глазах Беляны вспыхнула жизнь. Пальцы снова крепко держали материю рубахи. – На губах выступила кровавая пена. – Дай…
Сашко заторопился. Сунулся к кошелю за пазухой, вытащил горсть монеток, сунул в дрожащую руку. Девушка изогнулась. Теперь кулачок крепко держал монеты в руке. Ноздри хищно затрепетали на обострившемся лице.
– Еще, – слабеющим голосом умоляюще попросила она. – Еще, – еле слышно прошептали губы.
Теперь и у Сашко задрожали руки. Полез к кошелю, но пальцы не слушались и то застревали в скрещенных ремнях, то путались в материи. А когда он снова вытащил монетки и посмотрел на Беляну, глаза ее смотрели в одну точку, куда-то поверх его головы.
Сашко медленно положил девушку в мягкую траву. Бережно разжал пальцы и осторожно вложил в ладонь монетки. Попытался закрыть кулачок. Такой крохотный. Не получилось.
Золотой и серебряный дождик, ручейком покатился по телу, растворяясь в траве. Казак обмяк телом, закачался в отчаянии и, не удержавшись, упал рядом, не сводя глаз с бледного лица Беляны. Черты ее необычно заострились. На кровавую нижнюю губу девушки села мелкая муха, зашевелила лапками, умываясь. Покосилась на Сашко и недовольно слетела, согнанная одеревеневшей рукой.
– Беляна, – тихо прошептал казак, – Беляна.
Вот еще одну любовь убил. Теперь своею собственной рукой. Погоди, неотразимый любимец женщин. Не тебя звала умирающая женщина, а какого-то Марко. Его любила. Тобой пользовалась. Ведь ловил ее взгляды, слишком трезвые в пьяные моменты любви. Вопросы невместные. Хотел верить в любовные клятвы и убедил сам себя. Братов не слушал. Люблю, увезу, твердил. Гриц зуб выбил, лучше башку отбил бы. Ума все равно не добавилось. Как жить!? Прав атаман, не может счастья быть в грехе. Если человек Заветы Божьи приспосабливает, как ему, человеку, лучше, тогда тьма и бездна.
– Марко! – закричал во всю глотку. – Марко!
Казак встал в полный рост, двинулся на вспышки выстрелов и клубы порохового дыма. Опустошив оба барабана, невредимый, рыдая, упал возле какого-то пенька.
– Живой? – Швырь стоял рядом. – Хватит страдать, не маем часу для этого.
Отряхиваясь, встал уже другой Сашко, что-то детское сломалось в нем или лопнуло. Швырь, уже набравший воздуха для очередной шутки, взглянув ему в глаза, только головой покачал.
– Яму нужно выкопать. Иди, атаман покажет.
30. Подхорунжий Андрей Свырько
(Батька Швырь)
Сшибка началась не по нашим правилам.
Такое тоже случается. Ребята нам попались непростые. К лесу привычные. Как Гриц засвистел соловьем-разбойником и пролетел ветром в голову колонны, рассыпались по лесу кто влево, кто в другую сторону дороги.
Как и пластуны.
Мы с Сашко оказались вместе. «Серп» – скомандовал Билый. Маловато нас, бандитов раза в два больше. Будем ровнять. Одного снял из винтаря, еще двоих из револьверов. Все время смещался вперед и влево. Стрельба притихла, понятно, противника нужно было найти, занять удобную позицию, прицелиться… Ребята шустрые, но ползать не приучены. Еще одного подстрелил, когда тот решил перебежать. Куда его понесло? В тылу бандитов постреливал Грицко.
Тут Сашко заблажил. Из-за
