три дня он не спал и почти ничего не ел. Каждая минута приближает мгновение, когда он получит страшный удар. Он дрожит от страха…
В одиннадцать часов дверь открывается. Это Гранмезон, один из его друзей. Ферзен бросается к гостю. Все его осунувшееся от тревоги лицо, воспаленные глаза, сухие губы, дрожащие ноздри спрашивают и умоляют:
– Ну что?
Гранмезон бледен, он бормочет:
– Банкир Аккерман только что получил письмо от своего парижского корреспондента… в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое суд приговорил королеву к смертной казни… приговор должен был быть приведен в действие немедленно.
– Господи! – хрипит Ферзен, как будто невидимая рука сжала его горло.
– Но народ роптал… тогда казнь отложили.
Швед приободрился, вдохнул немного воздуха.
– Вот видите, я был прав, – говорит он. – Они не посмели…
Однако Гранмезон смущенно отворачивается. Аксель замечает его смятение, хватает за плечи и трясет:
– Что? Что еще вы знаете?.. Говорите!
– Корреспондент Аккермана добавляет, что сегодня утром Мария-Антуанетта должна появиться в национальном окне…
Ферзен издает крик. Сегодня утром! Сейчас! В то время, когда он дышит, живет, ее собираются убивать… Он выбегает из дома, словно тот охвачен пламенем… Он желает знать. На улицах люди расхватывают газеты. Он берет одну, бросает взгляд на страницу, шатается и опирается о стену. Ему кажется, что листок, который он держит в руках, полон крови.
Ферзен возвращается к себе, поднимается, шатаясь, задевая за стены, по лестнице и падает на стул, стоящий у стола. Он не плачет, не кричит, оглушенный и в то же время осознающий свое страдание.
Чтобы горе хорошенько вошло в него, он перечитывает газету. Так, значит, преступление совершилось четыре дня назад, 16-го, в полдень. И Бог это допустил! Как! Она была одна в свои последние секунды, без утешения, без человека рядом, с которым могла бы поговорить, передать свою последнюю волю. Он видит страшную агонию, слышит рев толпы, желающей ей смерти, видит, как палач кладет руки на ее плечи, которые он столько раз покрывал поцелуями…
Никогда еще он не ценил так то, что имел, никогда так сильно не любил ее. Почему он должен был ее потерять?
Его взгляд падает на обложку книжки, на которой она сама вышила их девиз: «Вера, Любовь, Надежда – все вместе навсегда…» А рядом миниатюра. На портрете она: голубые, словно небо, глаза, гордо посаженная голова, волосы, полные солнца, кожа, прозрачная, как цветочный лепесток. Она смотрит на него из их счастливого прошлого.
Все кончено, он ее никогда больше не увидит… Нанесенная ему рана зарубцуется лишь с его смертью.
– И что я теперь буду делать? – шепчет он.
Он смотрит по сторонам невидящим взглядом; ему больше неоткуда ждать помощи, ни на земле, ни от Неба. Он роняет голову на руку и, сжав кулаки, рыдает и кричит:
– Адские чудовища! Нет, если я не отомщу, мое сердце никогда не успокоится…
Примечания
1
Княжеский титул граф Венцель Антон фон Кауниц получил в 1764 г., тогда как здесь речь идет о событиях осени 1755 г. (Здесь и далее примеч. пер.)
2
Название животного «дельфин» по-французски пишется и произносится так же, как титул наследника престола «дофин» – dauphin. Дельфин изображен на гербе провинции Дофинэ, по которой наследник и титуловался дофином.
3
Туаз – старинная французская мера длины, чуть меньше 2 метров.
4
Будучи третьим по старшинству сыном дофина (сына Людовика XV), Луи-Огюст (будущий Людовик XVI) первоначально носил титул герцога Беррийского (де Берри). Смерть двух старших братьев (герцогов Бургундского и Аквитанского) и отца сделали его престолонаследником – дофином, при этом за ним сохранялся и прежний титул. Во французской королевской семье было распространено обращение к родственникам не по имени, а по названию их владения: Берри, Артуа, Конде и т. д.
5
Мария-Жозефа (Йозефа) Саксонская – жена дофина Людовика, сына и наследника Людовика XV, мать Луи-Огюста (будущего Людовика XVI), мужа Марии-Антуанетты, и его братьев.
6
Парламенты в дореволюционной Франции – высшие судебные органы. Помимо Парижского парламента, существовали парламенты в различных провинциях.
7
Возлюбленный (Многолюбимый, от фр. Bien-Aime) – прозвище короля, данное ему придворными льстецами в 1741 г., когда болезнь короля вызвала многочисленные молебны о здравии, заказывавшиеся для него представителями самых разных слоев населения, а выздоровление вызвало радость. В дальнейшем внутренние и внешние неудачи правления, произвол, гнет, засилье алчных фавориток, расточительность и разврат двора сильно уменьшили народную любовь к королю, и во время его последней болезни за его выздоровление было заказано всего несколько молебнов.
8
«Визави» – в данном случае: небольшой двухместный экипаж, пассажиры которого сидят лицом к лицу друг к другу.
9
Франсьен – придворный мастер-каретник.
10
В памфлете обыгрывается созвучие слова «иголка» и фамилии герцога д’Эгийона, которого считали одним из любовников госпожи Дюбарри.
11
Имеется в виду построенный в Париже при Генрихе IV по его повелению Новый мост через Сену, украшенный конной статуей этого короля. Мост сохранился до наших дней и является старейшим среди парижских мостов.
12
Дети Франции – титул детей и внуков королей Франции.
13
Сезар-Габриэль герцог де Шуазёль-Прален (1712–1785) – морской министр. Кузен министра иностранных дел герцога Этьена-Франсуа де Шуазёля, как и он, был в 1770 г. отправлен в отставку, став жертвой интриг графини Дюбарри и ее клики.
14
Слава богу (нем.).
15
Муж госпожи де Ламбаль, Луи-Александр де Бурбон, принц де Ламбаль (1747–1768), внук графа Тулузского (незаконнорожденного сына Людовика XIV от госпожи де Монтеспан), вел распутную жизнь и умер всего через полгода после свадьбы.
16
Герцог Шартрский, сын и наследник герцога Орлеанского, главы младшей ветви королевской династии, был женат на Марии-Аделаиде де Бурбон, сестре мужа принцессы де Ламбаль.
17
Дорогая моя (ит.).
18
Туфли на красном каблуке – деталь костюма той эпохи, говорящая о принадлежности человека к дворянскому сословию.
19
Месье – титул старшего из братьев короля, в данном случае речь идет о графе де Прованс, хотя его старший брат на тот момент
