белые снеги…»)
Уже расхожая фраза из его стихов «Поэт в России – больше, чем поэт» в судьбе самого Евтушенко несёт огромный груз ответственности, которую сам поэт называет долгом – перед теми, кто ему привил любовь к поэзии, кто научил любить свою страну и её простых людей, несмотря на все исторические перипетии; перед его литературными учителями – и в ХХ веке, и теми, кто оставил свой яркий след гораздо раньше (чего только стоит стихотворение, посвящённое Сергею Есенину!).
Это одно из лучших его произведений, так всё в нём сошлось: и талант автора, и подкупающая искренность, и боль за судьбу русского поэта, и вера в будущее – как русской поэзии, так и в целом страны.
…Но – надо жить. Ни водка, ни петля, ни женщины — всё это не спасенье. Спасенье ты, российская земля, спасенье — твоя искренность, Есенин. И русская поэзия идёт вперёд сквозь подозренья и нападки и хваткою есенинской кладёт Европу, как Поддубный, на лопатки.
(«Письмо к Есенину»)
За несколько десятилетий у героя моего очерка были разные периоды – и всеобщее обожание, когда в 60-х годах люди жаждали современной поэзии, как глотка воздуха, и отчуждение от вчерашнего кумира в «лихие» 90-е, и позднее, когда всё переворачивалось, и порою с ног на голову, и зачастую трудно было отделить достижения от ошибок, и не только личных, а деятельная натура Евтушенко, уже к тому времени повидавшая иные страны и правила жизни, жаждала способствовать решительному обновлению на родине (в том числе в должности народного депутата СССР) и активно участвовала как в политических, так и писательских баталиях.
Всех, кто мне душу расколошматили, к чёртовой матери, к чёртовой матери. Буду по северным кочкам, лесочкам душу мою собирать по кусочкам. И у Алёнушкиного болотца может, срастётся, может, срастётся…
(«Всех, кто мне душу расколошматили…»)
Однако в обществе до стабильности было не близко, и в 1991 году Евтушенко уезжает с семьёй в США, штат Оклахома, где начинает преподавание в университете города Талса, и с тех пор живёт на два дома: американский и российский. За эти годы с женой Марией Владимировной он поднимает на ноги четырёх сыновей, но каждое лето, за редким исключением, приезжает в Москву на свой день рождения 18 июля, который чаще всего отмечает творческим вечером в Политехническом музее. Умеющий слушать не сомневается, что главной темой для поэта остаётся Россия – её судьба, её будущее.
…Есенин, дай на счастье нежность мне к берёзкам и лугам, к зверью и людям и ко всему другому на земле, что мы с тобой так беззащитно любим. Дай, Маяковский, мне глыбастость, буйство, бас, непримиримость грозную к подонкам, чтоб смог и я, сквозь время прорубясь, сказать о нём товарищам-потомкам…
(«Молитва перед поэмой»)
И можно с уверенностью подтвердить, что Евгению Александровичу удалось рассказать, и не только соотечественникам, «о времени и о себе». И о годах «оттепели», когда творчество словно бы спешило за меняющимся наконец временем (отсюда и объяснимая поспешность в публикациях, когда ещё не было серьёзного опыта работы над стихом: тут и длинноты, и излишняя порой декларативность, и не всегда оправданные ритмические сбои); и стремление не упустить главные события в стране («Братская ГЭС»), и постепенное «остывание» по мере отделения «зёрен от плевел», чему способствовали в том числе известные события в Чехословакии, и всё более явные противоречия набиравшего инерцию «застоя», и всплеск демократических перемен в конце 80-х, когда надежд оказалось гораздо больше, чем практической от них пользы, и, наконец, Россия в реалиях уже ХХI века, когда более чем насущными становятся нравственные проблемы в обществе, от которых никогда не отворачивались истинные писатели.
Такое нельзя не увидеть и не оценить, в том числе большую работу по расширению культурных контактов Запада и России, популяризацию достижений русской и советской литературы, а также нашего кино. Вот откуда такое количество международных премий, в том числе российских (в частности, Государственная премия СССР), столько престижных зарубежных академий избрали его Почётным членом; столько городов, в том числе Зима (с которым связана жизнь Евгения в самом впечатлительном возрасте – подростковом), – назвали его Почётным гражданином.
А простой читатель открывает сборник Евтушенко и, перебирая закладки, окунается в свои любимые строки:
…Мы – на шаре земном, свирепо летящем, грозящем взорваться, — и надо обняться, чтоб вниз не сорваться, а если сорваться — сорваться вдвоем. Любимая, спи… Ты обид не копи. Пусть соники тихо в глаза заселяются, Так тяжко на шаре земном засыпается, и все-таки — слышишь, любимая? — спи… И море – всем топотом, и ветви – всем ропотом, И всем своим опытом — пес на цепи,
