на миг, а потом следом – белое лезвие, размером с ладонь. Оно вошло в плечо разрушителя. Второе – в его грудь. Третье – в живот. Блуждающие вихри почернели, словно боль того, кто призвал их, увеличивала темную мощь. Юстис вскочил и замахнулся, белое лезвие вошло в сердце Августа.
Почти вошло.
Потому что за миг до этого черная глефа вонзилась в его тело.
Мне стало больно…
Дубовые двери слетели с петель и что-то мощное ворвалось в зал, отгоняя вихри. Моргая, я всмотрелась и увидела стоящего в дверях старика. Лысый череп в пигментных пятнах, сгорбленное тело, трость, на которую он опирался… Я помнила его. Старец из ложи в Люпьенском театре, которой смог сорвать покров, накинутый тогда Августом.
– Ваше Величество! – вскрикнул кто-то. – Хвала Святым!
Император Константин? Тот самый, которого во всех сводках показывают как статного и красивого синеглазого мужчину? Маска… Величественный образ – это всего лишь Маска, давно прикрывающая высохшее тело отца, который годами поддерживал связь сына с его оторванным Духом.
И все же император был по-настоящему силен. Его Дух прокатился по залу, не просто отгоняя силу разрушителя, а разрывая ее в клочья. Живая гармонизирующая волна.
Август упал на колени, закрываясь от белого света, глефа исчезла.
И тут накатила слабость и боль. Удивленно подняв руку, я тронула шею, посмотрела на пальцы. На Аманду. Она что-то сказала, но я ее уже не услышала, проваливаясь во тьму.
Глава 27. Ритуал
Сильно пахло кровью.
Запах, знакомый и мерзкий, щекотал ноздри.
Я открыла глаза и вздрогнула. Везде была кровь. Я сидела в ней и кровь заливала меня по самую шею.
Я умерла?
– Нет.
Я сказала это вслух?
Голос прозвучал откуда-то сбоку. Я попыталась повернуть голову и не смогла – шея болела. Хотела тронуть ее, чтобы понять, насколько глубок разрез, но не сумела и этого. Мои руки сковывали железные обручи. Но раз я говорю и дышу, то все не так плохо. Только голова кружится.
Мутным, ничего не понимающим взглядом я обвела помещение.
Зал, где остались солдаты, император и Август, исчез. Даже шум битвы сюда не долетал. А может, битва давно закончилась? Сколько прошло времени? Где я?
Темные стены, скудное освещение.
Чаша. Я сижу в чаше. Это что, лаваторий? Похоже, он и есть. Глубокая чаша. Такую же я видела в зеркалах, в нее упал наследный принц, сжимая в объятиях свой оторванный Дух. Я моргнула. Легкая дымка затянула помещение. Однако на этом сходство с купальнями заканчивалось. Я сидела не в исцеляющем молоке или заживляющем дегте, как было в Кастеле. Огромная черная емкость была до краев наполнена кровью. Железистый запах сводил с ума. И в эту гадость меня погрузили по самую шею. Да еще и раздели! Черт. Я была голая и я сидела по шею в крови. Прикованная.
– Какого. Черта?
– Не дергайся. Ты теряешь кровь и силы.
Кровь? Я едва не рассмеялась.
– Ты и правда решила убить меня?
– Я тебя спасаю. Единственным возможным способом, – сухо сказала Аманда и наконец возникла из дымки, затягивающей помещение. Или дымка была лишь перед моими глазами? Внутри разливалась дикая слабость. Нейробраслет пульсировал, но кажется, не справлялся.
– Спасаешь?
Я ничего не понимала. Где Август? Что случилось? Как я здесь оказалась?
Я… и кто-то еще? На противоположном конце чаши был кто-то еще. Но между нами возвышался странный белый столб, мешая рассмотреть.
– Аманда. – Я облизала сухие губы. – Отпусти меня. Пожалуйста. Просто…
– Ты умираешь, – спокойно и жестко сказала архиепископ, снова поворачиваясь.
Я не понимала, что она делает, стоя у длинного стола. Строгая прическа женщины растрепалась, на лице темнели грязные полосы и более светлые дорожки. Она что же, плакала? Ну да, принц ведь умер… Август убил наследника империи.
Ужас всколыхнулся внутри и тут же опал. Чувства казались такими же вялыми, как и тело.
– Я не…
– Да. Умираешь. И проблема не в ране, Кассандра, я всего лишь рассекла кожу. Твой Дух достиг стадии финариума, разрыв пожирает Линии Силы. У тебя больше не осталось времени.
– Вранье, – безразлично буркнула я. Конечно, она врет. Мое тело даже не изменилось. Да, я стала быстрее и сильнее, да, у меня появились новые способности, но это ведь ничего не значит.
А еще я зависала в воздухе, словно тело переставало подчиняться земному тяготению. Бегала по стенам. Исцелялась. Видела схемы механизмов и оживляла их. А Опиум от моего прикосновения весь покрылся пятнами, став похожим на далматинца.
– Ты знаешь, что я права. – Аманда взяла какую- то склянку, посмотрела на свет и вылила в чашу. Запахло серой. – Арус Вер сказал, что у тебя максимум две недели. Но с учётом того, что я разрезала твою шею – и их уже нет.
– Спасибо, мамочка, – хрипло рассмеялась я и увидела, как Аманда вздрогнула. Ее спина стала такой напряженной, словно вот-вот хрустнет.
Внезапно стало смешно. Потом безразлично. Черт, неужели, мне и правда конец? Поверить не могу…
– Где Август?
– Почему сейчас тебя это волнует? – в голосе Аманды скользнула какая-то эмоция. Удивление? Или даже гнев? – Почему ты думаешь о нем, а не о себе?
– Так где он?
– Разрушитель проиграл, – на этот раз архиепископ ответила ровно и твердо. – Константин очень силен, а дворец уже заполнили миротворцы – военные и гражданские. Даже Совершенные все здесь. Никто не сможет выстоять против такой мощи.
Я прикрыла глаза.
Мне хотелось бы увидеть его. Августа. Это чувство оставалось по-прежнему ярким и сильным, хотя остальные поблекли. Может, Аманда дала мне какое-то снадобье? Ощущения были странными.
– Как я тут оказалась? Последнее, что помню – это появление императора…
– Мы привели тебя.
– Мы?
Аманда дернула плечом и не ответила.
Очень медленно и осторожно я посмотрела на браслет, держащий мою руку. Показалось, или одно звено растянуто? Если дернуть посильнее…
– Тебе не повезло с родителями, Кассандра, – не поворачиваясь, тихо произнесла Аманда. – Ни с твоим отцом, ни со мной. Мне… жаль. Я бы хотела, чтобы…чтобы все было иначе. Но сожаления – бесполезная эмоция. А я всегда предпочитала действия. Я знаю, что ты ненавидишь меня. И возможно, возненавидишь еще сильнее. Но я сделаю для тебя то единственное, что могу. Единственное, что тебя спасет от Разрыва и излечит твой деструктизм.
– Дашь мне еще один синий пузырек? – усмехнулась я. И все же, кто лежит на другой стороне чаши? Кажется, человек… – Ты уже обещала мне спасение и исцеление. Только это оказалось враньем. От разрыва нет лекарство.
– Есть, – глухо отозвалась
