от недоумевающего копьеносца, проткнувшим воздух. Удар топора, воин замертво валится на землю, так и не выронив своего оружия. Хищный оскал появился на лице Кулкана. Те двое, что наблюдали данную картину, переглянулись и, развернувшись, рванули в лес. Правда, далеко убежать им не удалось. Кулкан ловко бросил топор в спину одному из убегающих, а второго он пронзил броском копья, одолжив оружие у воина, что лежал на земле с перерубленной шеей.
Я был просто потрясён увиденным. Случись так, и я с ним бился бы не на кулаках, то далеко не факт, что наш бой закончился в мою пользу. Вспомнив про Гисли, я уж было хотел бежать к нему на помощь, но в этот момент парень сам подошёл ко мне, вставая слева и держа в правой руке копьё с окровавленным наконечником. А мужик с бородой лежал с пробитым глазом. Похоже, тощий неплохо владеет своим оружием и сейчас он доказывал нам свою преданность. Раньше бы мне этого хватило с лихвой, однако сейчас меня одолевает паранойя. Может, он ждал более крупный отряд или хочет попасть в клан и уж там, среди своих, нас подставить. Всё же предал один раз, может, и второй.
Кулкан дошёл до трупа с топором в спине, одним рывком выдернул своё оружие и, обтерев об штаны мёртвого воина, направился к нам.
— Кулкан, я рад, что ты пошёл со мной и хочу отдать должное твоему умению биться с превосходящим тебя противником, — говорил я от чистого сердца. Такое мастерство владения своим телом и оружием достойно уважения.
— Каким противником? — поднял правую бровь Кулкан.
— Превосходящим. Ну, так говорят, когда число твоих врагов... А, забей, — отмахнулся я рукой.
— Да это были и не бойцы. Так, клановые отбросы. Недостойные называть себя воинами, — скривился Кулкан.
— Крэн, ты только посмотри на их оружие, — Кулкан протянул мне нож одного из убитых им «отбросов». — Ни один уважающий себя воин никогда не доведёт своё оружие до такого состояния. Покрутив нож и проведя ногтем по лезвию, скривился, как и недавно Кулкан. М-да, пожалуй, я с ним соглашусь. Клинок весь в зазубринах, местами покрыт ржавчиной, рукоять еле держится.
— Может, нам тела сложить в кучу и прикрыть валежником, ну, чтобы другой патруль на них не наткнулся? — предложил я, в надежде как можно дольше держать клан «Кровавых камней» в неведении о своём присутствии.
— Не-а, смысла нет. Их как минимум до утра, а то и до следующего вечера никто не пойдёт искать. Мало ли, куда запропастились. Может, у какой бабы застряли или медовухи нажрались, оттого и валяются теперь в кустах да отсыпаются. Вот через пару дней могут и послать отряд на поиски. Хотя я в этом очень сомневаюсь. В клане с дисциплиной хорошо только в главном поселении, а здесь на окраинах, скажу я вам, полный конец обеда. Потому, думаю, долго клан не продержится. Если сами себя не поубиваем в пьяных драках, то скоро другие кланы объединятся да вырежут подчистую всех.
Гисли даже не подозревает, насколько он близок к истине происходящего. — Когда среди люда пойдёт слух, что глава клана своих за неповиновение отдаёт пустынникам, тогда точно народ сбежит по другим кланам или ещё куда. Где это видано, своих в рабство продавать, — раздухарился тощий, вновь заводя любимую тему.
— Раз так, то веди дальше. Заодно поступим так... И поделился с ними моей задумкой, которую мы воплотили в жизнь уже на следующий день.
Заприметив новый патруль, мы послали к ним тощего. Тот должен был им поведать, как нынче обстоят дела в главном поселении. При этом стараясь намекать на то, что делает глава с теми, кто не выполняет приказов его и шамана Огнара. Моя идея такова: будем сеять раздор и панику, заодно лишний раз проверим нашего нового "друга".
Через час Гисли вернулся с новостями.
— Всё поведал, как ты и сказал. Они поначалу не поверили, но когда упомянул имена некоторых воинов, то Фоли, один из патрульных, оказался младшим братом Ринда, которого недавно отдали пустынникам. Он-то и подтвердил, что такое возможно. Ведь у него брат весьма своевольный, и такое поведение на него очень похоже.
— Как думают поступить? — сорвал у меня с языка вопрос Кулкан, между прочим, считавший всю эту затею полной глупостью. При этом выдав предложение в своём репертуаре:
— Лучше нападём и всех поубиваем. Очистим леса Медонии от недостойных называть себя воинами, что только позорят наши кланы и лес.
— Говорят, вернуться к своим и передадут мои слова, после чего хотят уйти ближе к северу, на что Кулкан сплюнул и презрительно усмехнулся: «Трусы».
— Этот Фоли — жалкий трус, вместо того чтобы отправиться вызволить своего брата, бежит на север. Такие люди недостойны ходить по нашей земле. Крэн, может, догоним и убьём?
— Ты чего такой кровожадный? Кулкан, я надеюсь, это твоё желание очистить лес от недостойных не помешает нашему плану? Я с вывозом посмотрел ему прямо в глаза, желая понять, он на самом деле такой или может себя контролировать, а его суждения с убеждениями не станут для нас проблемой.
Первым не выдержал Кулкан, признавая свою неправоту: «Прости, Крэн, их трусость затмила мой разум. Я буду держать себя в руках и более не дам тебе усомниться во мне».
— Очень на это надеюсь, Кулкан. Мне нужен рядом воин с холодной головой, который прикроет в случае чего мне спину, а не человек, ищущий битвы ради битвы.
— Гисли, как долго нам до главного поселения? — повернулся я к парню, стоявшему всё это время молча. Молодец, умеет себя вести и понимает, когда не стоит открывать свой рот.
— Так завтра к полудню и дойдём. Немного осталось.
— Отправляемся, нечего стоять на одном месте, — Гисли намёк понял и быстрым шагом направился к нашей цели.
Следом шёл Кулкан с одолевающими голову тяжёлыми мыслями. Он две зимы подряд был победителем турнира всех кланов. Является уважаемым воином в землях Медонии. Выжил в битве с пустынниками, как говорит Крэн, с «превосходящим противником», и только что он осадил его за несдержанность, и самое обидное — он прав.
***
Мы дошли не к полудню, как планировал Гисли, а лишь к вечеру. И вот стоим мы за деревом, ждём, когда пройдёт
