– Так, так, – сказал Джерард. – Так, так, так, так, так. Такушки так. Так вашу и перетак. Так.
– Прости, – промямлила Лидия. – Пола рассказала мне. Нам.
– Одно из достоинств картошки с колбасой, дружище Эрик, в том, что их можно есть на ходу. По-моему, жаль упускать столь чудную возможность.
Я бы ударил его, но, похоже, он мог за себя постоять.
– Что? – не понял Эрик.
– Дверь на улицу вон там, в прихожей.
– Нет, погодите, – встрепенулся Джерард.
– Если вы не понимаете шуток… – начал Эрик. Лицо у него было настолько потрясенное, будто не по правилам сыграл я. – Лидия, я не знал, что твои друзья такие противные.
– Пора вам сваливать, – сказал я. – Понравилось тебе у нас, лысенький?
Эрик вскочил из-за стола, Лидия следом за ним.
– Ваша беда в том, что вы не способны стерпеть, когда в центре внимания оказывается кто-то другой, – заявил он на прощанье. Ох, если б я не был таким трусом…
– Вот здесь вы ошибаетесь, – возразил Джерард. – Думаю, сейчас он дорого дал бы, чтобы оказаться в стороне.
Хлопнула дверь. Мы остались одни.
– Просто она говорила, что в постели ты ноль, – проорал Эрик в щель почтового ящика.
– О боже! О боже! О боже! – твердил Джерард, как тот полицейский, что приходил к нам снимать показания. – Итак, что же мы имеем? Ты тоже ноль в постели? Вот сюрприз так сюрприз.
И побежал в гостиную, подпрыгивая, как ягненок. Побежал губить меня.
18ГОНКА СМЕРТИ
Решение убить Джерарда было не столь скоропалительно, как может показаться на первый взгляд. Следовало многое обдумать.
Лишить жизни человеческое существо отнюдь непросто, ибо вы автоматически вступаете в конфликт с законом. Среднестатистическое убийство порождает уйму протоколов, циркуляров и прочих бумаг. Потому-то полицейские и стремятся сократить количество трупов на подотчетной территории до абсолютного минимума, всеми правдами и неправдами сажая под замок тех, кто пытается его повысить.
Так что любой здравомыслящий молодой человек, морально готовый к пожизненному заключению, должен трезво обдумать реальную перспективу провести за решеткой двадцать лет (ну, пусть даже не двадцать, а года три-четыре, если вы белый, не ирландец, мужчина и вам сопутствует удача) и задать себе один важный вопрос: удастся ли мне уйти от ответственности? При утвердительном ответе все сладко, как сон труженика. Если нет, нужно искать другие пути.
Моим ответом, при сегодняшнем качестве полицейского надзора, было твердое «да» – если только подойти к делу правильно. Это представляло некоторую сложность, пока, следуя проторенным другими убийцами путем, я не обратился за вдохновением к средствам массовой информации. В моем случае телевизор – настоящий кладезь нужных идей.
Менее чем через сутки после званого ужина с этим хлыщом Эриком и Лидией я смотрел выпуск городских новостей (он, к слову сказать, выходит в шесть часов, минут за сорок пять до того, как нормальные люди доберутся с работы домой и включат телевизор), и мое внимание привлек сюжет о статистике смертей на дорогах Лондона. Как я понял, основная группа риска – велосипедисты. Такие, как Джерард.
Если вы убийца и задумали убить велосипедиста в Лондоне, сначала вам надо его поймать. Автомобиль здесь вам не пригодится. Слишком большое движение, слишком много дорожных работ на проезжей части. На автомобиле, даже на моем «Ягуаре», велосипедиста не догонишь. То есть, конечно, если поравняться случайно, можно расправиться с ним безнаказанно. Автомобили просто преследуют велосипедистов: давят, толкают под колеса другим, наносят несовместимые с жизнью травмы. Наезд на велосипедиста считается болезненным, но почти необходимым этапом в развитии всякого автомобилиста, подобно прорезыванию зубов у младенца. Убей одного, и автоинспектор лишь улыбнется, отряхнет с тебя пыль и отпустит с богом. Так добродушный дядюшка помогает подняться разбившему коленку мальчугану. «Ничего, – говорят они, – с каждым может случиться. Я и сам на прошлой неделе…» Да и, кроме того, для такого дела «Ягуар» чересчур заметная машина.
Если хотите убить велосипедиста, загнать его и прикончить, как бешеную собаку, мотоцикл – то, что вам нужно. На мотоцикле, особенно большом и мощном, как мой «Ямаха Р1», запросто можно оттеснить его на полосу встречного движения, и делу конец. Никто и глазом моргнуть не успеет. «Дорис, ты видела, мотоциклист сейчас толкнул на грузовик того чесоточного парня на велосипеде? Запомни номер».
Как всякий, кто претендует на разносторонность характера, я счел необходимым разобраться – то есть обдумать – моральный аспект проблемы. Знаю, убивать нехорошо, но не надо экскурсов в историю религии или вегетарианства. Убийства – часть нашего повседневного существования, они случаются везде и всегда. Важнее другое: Джерард мой друг. Тут возникает следующий вопрос: что такое дружба?
Когда-то давно мы с Джерардом разговорились о природе дружбы. Он начал с философствования на тему, что я в дружбе не понимаю главного и думаю, будто достаточно рассказывать друг другу анекдоты и вместе ходить пить пиво. Кстати, так оно и есть. Тем не менее я тоже задал ему теоретическую задачу, чтобы проверить, на что он способен ради дружбы. Ты можешь, спросил я его, в рабочий день встать в три часа утра, чтобы поднять упавший дух друга (ушла девушка/проблемы по службе/сломалась машина/еще хуже)? Да, ответил он. И я знал, что он не лукавит: его хлебом не корми, а дай показать, как он умеет заботиться о ближнем. Потом мы поговорили еще о том о сем, и речь зашла о собаке.
– Ты смог бы, – спросил я его, – если б мы продали квартиру и пути наши совершенно разошлись бы, оставить пса мне, зная, как он мне дорог, как много значит для меня?
– Нет, – ответил Джерард. – Потому что для меня он тоже много значит.
– Но в этом ведь и заключается дружба? – заметил я. – Когда счастье друга для тебя важнее, чем собственное?
– Нет, это любовь.
– Но можно ведь любить и друга: «положить жизнь свою за други своя». Этот стих нравится мне в Библии больше всего; много лирики и мало назидательности.
По мнению Джерарда, оказалось, что жертвенное благородство глупо. Если отдашь жизнь за друга, то больше тебе наслаждаться дружбой не придется, так зачем тогда жертвовать?
Это привело нас к противопоставлению жизни в медицинском смысле (дыхание и размножение) жизни как многоцветному полотну, вечнозеленому дереву с золотыми плодами. Мне даже показалось, что в каком-то смысле проще отдать предпочтение первому, чем второму. Заслонить друга грудью от пули – и вся твоя жертва, но отдать ему нектар, а самому до конца дней вкушать хлеб, воду и бутерброды из «Макдоналдса»? Невеселая перспектива, а? Джерард согласился. Между счастьем для себя и счастьем для меня он твердо выбрал первое. Друг – это тот, с кем можно выпить, кто развеселит, – короче, кто упрощает вам жизнь. Если надрываешься как проклятый, чтобы сделать счастливыми друзей, «они не выполняют своего предназначения», заявил он.
