пока ты король, этого никогда не будет.
«Пока ты король».
Нам обоим было ясно, что ни у кого из нас язык не повернется сказать то же о Симоне или Септимусе.
Я никогда не считал Вейла романтиком. При дворе Некулая он не отличался от всех остальных. Может, менее жестокий, но охваченный жаждой власти. Даже когда я позвал его в соратники, я считал, что причинами возвращения были гордость и амбиции. Двести лет назад его взгляды относительно Дома ночи не отличались умудренностью и укладывались в рамки упований всех вампиров: быть больше, сильнее, а главное – могущественнее других.
Быть может, теперь он искал чего-то большего. Или уже нашел.
Естественно, я не забуду, каким он был в прошлом. Но перемены, произошедшие в нем, добавили уважения к нему. Наверное, потому я и произнес слова, несколько опасные для него. Слова, подрывавшие созданный мной образ даже в глазах узкого круга моих доверенных лиц.
– Любое королевство, где правит Орайя, было бы тоже безопасным для Лилит. Если до этого дойдет, – сказал я, подбирая каждое слово.
Вейл напрягся. Может, я напрасно это сказал? За сотни лет его ненависть к хиажам стала твердой, как скала. А может, его взгляды действительно изменились?
Сегодня богиня была на моей стороне. Черты лица Вейла смягчились. Пусть и нехотя, но он понял.
– Если до этого дойдет, – добавил я.
Смысл был понятен: «Если я погибну и ты хочешь, чтобы королевство соответствовало твоим мечтам, поддержи Орайю».
– Понимаю, – кивнул Вейл.
Затем он поклонился. Но не слегка, как обычно кланялся с момента появления в моей свите. Он поклонился в пояс, задержавшись в этой позе на несколько секунд и словно вторично принося мне клятву верности. Это не была работа на публику. Его поклон предназначался только для меня.
Странное чувство охватило меня при виде такого Вейла. Мне на плечи лег тяжелый груз. Даже голова закружилась.
Когда он выпрямился, мы посмотрели друг на друга так, словно оба привыкали к новым отношениям.
Странная штука – быть королем.
– Если это все, пойду смывать с себя ароматы сточной канавы, – сказал я.
Вейл почти улыбнулся. Почти.
– Я тоже.
Я выбрал закуток подальше, вошел и разделся. Одежда буквально трещала, когда я сдирал ее с тела. На мокрые камни падали хлопья… одной богине известно, во что успело все это превратиться за время пути. Доспехи были не из самых удобных. Я хранил их в своей комнатке про запас. Они сдавливали плечи, а в полете постоянно натирали крылья. Освободившись от них, я блаженно застонал.
Войдя в воду, я уже не думал, на что похожи звуки, вырывавшиеся из моего горла. Айксовы титьки! Рай все-таки существовал и находился здесь. Вода была тихой, горячей и прозрачной. Она даже ничем не пахла.
Удивительно.
Я вызвал крылья, расправил их, а тело погрузил в воду, расслабляя утомленные мышцы. Затем окунулся с головой и оставался в благословенной теплой темноте, пока легкие не стало саднить.
Вынырнув, я сразу ощутил ее присутствие.
Этот запах. Сталь, Ночной огонь и легкий аромат весны.
Мне даже не понадобилось оборачиваться.
– Наслаждаешься зрелищем, принцесса?
Глава пятьдесят вторая
Орайя
Сознаюсь: я пялилась на него.
По-другому просто не могла. Стоя в зеленовато-голубой воде, он походил на статую. Голубое свечение водорослей окаймляло его фигуру, добавляя нескончаемым оттенкам крыльев еще один. И конечно же, красноватое мерцание печати наследника. Темные завитки тянулись по мускулистой спине до самой поясницы и скрывались в воде.
Эту отметину я не видела вблизи с самой ночи последнего состязания. Как и в тот раз, она заворожила меня, хотя и совсем по-другому.
Он повернулся, взглянул на меня, приподняв бровь:
– Вода просто фантастическая.
– Отвернись.
Он повиновался, сказав при этом:
– Здесь полно закутков… если тебе хочется уединения.
Сказано было с уважением. Он понимал, что, если уже видел меня голой, это вовсе не означало второго шанса.
Но я сбросила зловонные доспехи, оставив их рядом с его доспехами. В пещере было тепло и даже жарковато, отчего моя кожа покрылась потом. Но духоты не ощущалось. Все было чистое, свежее и уютное. А вода… Богиня не даст соврать. Ступив в воду, я застонала.
– Я тоже застонал, когда оказался здесь, – усмехнулся Райн.
При этом он продолжал стоять ко мне спиной.
Я нырнула, немного проплыла под водой и вынырнула рядом с Райном. Вода, доходящая ему до пояса, закрывала мне грудь. Мокрые завитки волос липли к спине вокруг шеи. Капельки блестели на его бронзовой коже. Меня заворожил его запах. Он всегда отличался особым запахом, но с недавних пор его запах стал довлеющим, пробиваясь даже сквозь всю мерзость, что мы нацепляли в сточной канаве. Всякий раз, когда Райн находился рядом, этот запах странным образом действовал на мое сознание, словно был невидимой сущностью. Я пыталась объяснить это тем, что за время пути мы все выразительно «благоухали». Однако я почему-то ощущала запах одного Райна и больше ничей. И даже сейчас, когда он смыл с себя все нечистоты и пот, запах не стал слабее. Даже в воде от него пахло пустыней и небом.
Может, у меня пробудилось обостренное обоняние, свойственное вампирам? Может, это и есть невидимая сущность?
Взгляд упал на его печать наследника. Она пульсировала красным в такт ровному биению его сердца, и от пульсаций поднимались слабые струйки красного дыма. Кожа под отметиной была грубой, с буграми рубцов, хотя линии печати отличались плавностью и гладкостью. Едва он получил от Ниаксии дар силы, уже ничто не могло скрыть отметину. А Райн десятки лет до этого намеренно обжигал кожу, чтобы спрятать ее.
Печать наследника тянулась поперек его спины. Все фазы луны были нарисованы точными мазками тонкой кисти и окружены спиралями дыма. Изображенное копье проходило между крыльями, достигая поясницы. Вплоть до этого момента я не осознавала, насколько его отметина схожа с моей. Расположение отличалось, но у каждого из нас был дым и фазы луны, изображенные такими же элегантными мазками.
Странно. Казалось бы, печати указывали на то, что мы – прирожденные враги. Но они наглядно дополняли друг друга.
Мои пальцы двигались по узорам его отметины: от шеи вниз по спине, вокруг крыльев и дальше. Грубый шрам под крыльями заставил меня поморщиться от мысли, какой ужас пережил Райн.
От моего прикосновения его плечи замерли.
– И как тебе моя картинка? – спросил он. – Подходит мне? Мне нечасто удается на нее посмотреть.
Он говорил с нарочитой небрежностью. Но я
