пистолет ТТ.
– Без моей команды никому не проезжать! Застрелю!
Шоферская братия присмирела. Кто-то попробовал гневно побибикать, но его урезонили.
– Комбриг дело говорит. Скопом не проедем.
– Снять бы его, гада, из винта… Раскомандовался, сука!
– Молчи, дурак, пока я тебе улыбку на ширину приклада не сделал!
– Хлопцы, кончай собачиться. Зараз немец прилетит!
К Бельченко поспешили еще три командира, двое из них были полковниками. Потом подбежали еще двое. Власть, которую взял на себя неизвестный комбриг, притягивала и стягивала.
Бельченко объявил им всем, что отныне они – группа по переброске людей и транспорта через железнодорожный мост. Никто не возражал. Комбриг расставил командиров по местам, и машины пошли одна за другой в том порядке, в каком назначил комендант переправы.
Трехтонный ЗИС (шофер высадил из кузова людей), подпрыгивая и кренясь, завывая мотором, выбрасывая черно-синие клубы, все-таки переехал на другой берег. За ним пошли остальные, соблюдая порядок и дистанцию. Но тут снова прилетели самолеты. Мост не бомбили, «мессершмитты» прошлись по нему пулеметными трассами, и две машины, не успевшие перемахнуть на правый берег, загорелись. Самолеты улетели, машины столкнули в реку, движение возобновилось.
Убедившись, что переправа работает, что назначенные командиры вполне справляются, Бельченко сел в свою «эмку» и тоже попытался проехать мост. Однако «легковушка» не выдержала прыжков по шпалам – заглохла посередке. Пришлось и ее столкнуть в Зельвянку. Но следующая «эмка», в которой сидел начальник НКВД по Белостокской области майор госбезопасности Фукин, вполне благополучно пересекла злосчастный мост. Бельченко пересел к нему, и машина укатила в Слоним. Свою семью и семьи двух своих замов Бельченко отправил из Белостока в первый же день войны. А Фукин не успел и теперь горько сожалел об этом.
С полудня до полуночи по железнодорожному мосту через Зельвянку были переброшены десятки грузовиков, сотни людей… Бойцы начали было восстанавливать и шоссейный мост, взорванный диверсантами, но тут по ним открыли с того берега такой плотный пулеметный огонь, что к разрушенному мосту не подходили ближе, чем на триста метров. Да и вдоль реки ходить стало опасно. На том, правом, восточном берегу, куда устремлялась вся масса войск, выходящих из Белостокского выступа, уже оказались немцы. Не хотелось этому верить. Думалось, там одиночные отряды десантников. Но когда из леска, куда уходила дорога на Слоним, громыхнули по Зельве орудия, стало ясно, путь к спасению перекрыт. Но эта мысль не столько пугала, сколько разъяряла людей. Сомнем! Прорвемся!
Ведь войска все прибывали и прибывали, как вода из прорвавшейся плотины, приходили танки и бронемашины, грузовики и мотоциклы…
Прорвемся!
Людское половодье, затопившее Зельву, было всего-на-всего стихией, нежели собранной военной силой. Но все же внушало надежду:
Прорвемся!
* * *
… Галина собрала несколько перьев и спрятала их в планшетку, которую подарил ей Голубцов. Она поискала единственно знакомую ей душу в этом военном вавилоне, но старшину Кукуру нигде не нашла. Зато наткнулась, на полковника Смолякова. Оба обрадовались:
– Ты как здесь оказалась?! – тряс он ее за плечи. – Там в штабе все с ног сбились, тебя ищут!
– Мою станцию ликвидировали, и теперь я должна вернуться в свой корпус.
– Какой к черту корпус?!
– Ну, к которому была приписана станция – Тринадцатый мехкорпус.
– О боже! Ты к моему разведотделу была при-ко-ман-диро-вана! Понимаешь. И должна была мне доложить, куда и зачем отправляешься. Командарм с меня чуть голову не снял!
– Виновата, товарищ полковник!
– Виновата… Виноватых и в церкви бьют.
– Ну, надеюсь, вы меня в церковь не поведете?
– Ладно, шуточки потом шутить будем… Вон, наши идут. Хацкилевич со своим штабом. С ними пойдешь. А у нас сейчас бой будет. Будем прорываться на ту сторону, немцев с дороги сбивать.
Мимо них прогрохотала «тридцатьчетверка» с вмятинами на броне, из открытого башенного люка торчал по пояс запыленный донельзя Хацкилевич. Завидев начальника разведки, он остановил танк.
– Александр Васильевич, что там за Зельвянкой? Сведения есть?
– Там немцы. Поможете их выбить?
– Не имею права. Мне приказано как можно быстрее прибыть в Слоним и занять оборону там.
– Так и в Слониме, наверняка, тоже немцы!
– Вот мы их оттуда и выбьем. А сейчас мы в обход пойдем. Южнее Зельвы есть мосты и броды.
– Помощницу мою возьмете с собой?
– Девушку? Да с удовольствием!
Галина даже не успела обнять на прощание Смолякова, бросилась к грузовику, в кузове которого сидели командиры и какие-то женщины в военном платье. Они протянули ей руки, и Галина неловко перемахнула через борт, высоко обнажая ноги.
«Все-таки не женское это дело воевать!» – подумал Смоляков и покачал головой. Галина радостно помахала ему из кузова. Штабная колонна Хацкилевича свернула вправо на проселок, и вскоре скрылась в туче пыли.
* * *
Полковник Смоляков остановил бегущих бойцов:
– Куда, мать вашу так! Ко мне!
Подошли человек пять и только двое с оружием. Трое: у старшины-танкиста был наган.
– Кто старший?
– Я. Старшина Кукура.
– Откуда и куда?
– Двадцать пятая танковая дивизия. Выходим к своим.
– Свои у вас за спиной. А там, – показал Смоляков на восток, – немцы. Будем их вышибать. Давайте в строй!
Полковник собирал всех, кто мог пополнить его не бог весть какой многочисленный отряд. Судя по всему, на той стороне будет жаркая схватка. Уберечь бы генерала Карбышева. Дмитрий Михайлович при всех дружеских с ним отношениях сейчас был явной обузой. Впрочем, если бы удалось отбить переправу он бы, как инженер, весьма пригодился бы. Что нам стоит мост построить? «Мост – это самое человечное изобретение», – припомнил он любимое присловье генерала.
А пока Смоляков построил своих бойцов в ротную колонну и повел их в город. Они шли по центральной – Советской –
