Когда он открыл их снова, уже стемнело. Он не понимал, что удерживало его от сна; возможно, полное истощение, а может быть, и невыносимая тишина. Йохан свернулся в комочек. Рашель лежала на спине футах в двадцати от него. Том видел, как блестят ее глаза, отражающие свет ночных светил.
Рашель не спала.
Ситуация нелепая. Они, похоже, не выберутся живыми из этой пустыни, а единственная женщина, которую он, может быть, любил, лежит в двух десятках футов и злится, кусает губы, ненавидит его.
Может быть, именно ее ему не хватало.
Том встал, подошел к ней, улегся рядом.
— Ты не спишь…
— Не сплю.
Первое, что она сказала ему с того момента, когда прокомментировала желание Йохана вернуться. Как приятно было ему услышать ее голос!
— Злишься на меня?
— Нет.
— Извини. Я не должен был орать.
— День сегодня такой, для воплей создан.
Они помолчали. Ее рука лежала на песке, Том коснулся ее. Рашель обхватила ладонью его большой палец.
— Я хочу, чтобы ты пообещал мне, — сказала Рашель.
— Конечно. Все, что захочешь.
— Я хочу, чтобы ты пообещал мне не видеть больше во сне Монику. Никогда. Мне все равно, есть она или нет. Обещай.
— Конечно.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Забудь историю. Она больше ничего не значит. Все изменилось.
— Ты права. Надо забыть про Бангкок. Эти сны теперь кажутся глупыми.
— Они и есть глупые, — сказала она, повернулась к нему, приподнялась, оперлась на локоть. Лунный свет играл в ее глазах. В прекрасных серых глазах. Рашель нагнулась, нежно поцеловала его в губы.
— Пусть тебе снюсь я, — сказала она, опустилась на бок, устроилась поудобнее, чтобы заснуть.
«Обязательно увижу во сне Рашель», — решил Том. Он закрыл глаза, впервые за время их марша по этой ужасной пустыне, ощущая радость и умиротворение. Он заснул и увидел сон.
И приснился ему Бангкок.
35
В центре конференц-зала огромный стол полированной темной вишни, за который можно усадить вдвое больше народу, чем присутствующие четырнадцать человек. В центре стола вазы и блюда с отборными тропическими фруктами, европейскими сырами, холодной говядиной, хлебом разных сортов. Участники восседают в темно-бордовых креслах, выглядят важно-вальяжно и, вне всякого сомнения, ощущают себя персонами весомыми, значащими.
Чего нельзя сказать о мистере Томасе Хантере, как с виду, так и по сути двадцатипятилетнем романисте-неудачнике, выскочке из собственных снов.
Однако нынче он герой дня. И чувствует себя здесь, в отличие от снов своих, весьма комфортно, несмотря на непривычную для него позицию во главе стола. Четырнадцать пар глаз направлены на него. Для этих людей он на несколько минут станет источником нового знания. А затем его, вполне вероятно, швырнут за решетку. Таиландское начальство дало понять, что, несмотря на все привходящие обстоятельства, мистер Хантер считается террористом, похитившим мадемуазель Монику де Рейзон. Разумеется, и привходящие обстоятельства хозяева территории готовы учесть, но каким образом и в какой степени…
Том переглянулся с сидящей рядом Карой, они обменялись улыбками. Он подмигнул сестре, но уверенности ему это не прибавило. Кара много раз намекала ему, что дипломатических навыков ему в сновидениях тоже не мешало бы нахвататься. Впрочем, теперь уже поздно…
Еще совсем недавно пустыня из его сна казалась Тому куда более реальной, чем этот шикарный стол, все эти люди и весь этот мир. Интересно, что случится, если он умрет от перегрева, истощения и переутомления там, в пустыне? Рухнет прямо здесь, сползет с кресла мертвым?
Слева от Тома — заместитель государственного секретаря Мертон Гейнс. Мало кто в Вашингтоне знает, куда он улетел и с какой целью. Мало кто знает, какие новости летали в эфире и по проводам за последние сорок восемь часов и что еще связано с этим чокнутым американцем, захватившим главного вирусолога «Рейзон фармасетикаль» во время презентации новой вакцины в далеком Таиланде. С подачи информационных агентств большинство считают, что движущими мотивами похищения были либо информация, либо деньги. Вопрос: кто его нанял, на кого он работал? Куда тянется ниточка?
Щеки Гейнса нуждаются в бритве. Лицо моложавое, но щетина седая. Напротив Гейнса — Фил Грант, длинный, сложившийся за столом плотницким метром. По длинному носу разбежались, словно собираясь спрыгнуть на длинный подбородок, очки в тонкой оправе, но чего-то испугались, зацепились за кончик. Третий представитель Штатов — Тереза Самнер из ЦКЗ, резолютивная дама, с ходу удостоившая Тома извинений за неласковый прием в ее штаб-квартире. Рядом с ней британец Тони Гиббонс из Интерпола. Справа — представитель австралийской разведслужбы и двое высокопоставленных тайцев с заместителями. Далее — делегат от Испании и Жак де Рейзон с двумя своими вирусологами.
Большой сбор ради его персоны. Выкинутый за порог в Атланте, он, можно сказать, принимает у себя мировых лидеров. А ведь прошло меньше недели!
Гейнс изложил причины, по которым он организовал эту встречу, после чего выразил уверенность в достоверности полученной от Тома информации. Том же максимально лаконично изложил суть, не вдаваясь в детали. Жак де Рейзон продемонстрировал компьютерную модель и подтвердил существование штамма Рейзон. Вопросы, ответы, уточнения и разъяснения заняли еще час.
— Значит, вы утверждаете, что Вальборг Свенсон, которого некоторые из собравшихся знают лично, не известный фармацевтический магнат, а махровый преступник? — спросил француз. — Что он в своих швейцарских подземельях ждет не дождется конца света?
Большинство присутствующих заулыбались.
— Ценю ваш юмор, Луи, — вместо Тома отозвался директор ЦРУ, — но мы с заместителем госсекретаря вряд ли пустились бы в столь дальний вояж, если бы все было так просто. Мы не можем пока подтвердить обвинения мистера Хантера против Свенсона, но ряд зловещих признаков нуждается в безотлагательном выяснении. И главная угроза на данный момент — реальное существование опасного вируса, который вам только что продемонстрировали.
— Тут нужны уточнения, — вмешалась Тереза Самнер. — Согласна, что опыты подтверждают мутацию. Но поведенческие данные штамма неполны. У нас имеются только модели. Мы не можем с уверенностью предсказать воздействие их на человеческий организм. Сомневаюсь, что вирус сможет выжить в такой сложной среде, как человек. Ведь точность моделирования всего 70 процентов?
— Теоретически 75, — уточнил Питер. — Но я бы предположил гораздо выше.
— Конечно, ведь это же ваша модель! Вы заражали мышей?
— Мышей и шимпанзе.
— Мышей и шимпанзе. Вирус в них чувствует себя уютно, но симптомов-то еще нет. Не так ли? До окончательных выводов еще далеко.
