— Да, — согласился Питер. — Но…
— Извините, — перебил его Гейнс. — Подскажите ваше имя, прошу вас.
— Страйет. Питер Страйет. Так вот, этот вирус внушает нам очень большие опасения. Да, конечно, выводы свежие. Да, до окончания проверки еще далеко, но, поверьте, мы повидали немало вирусов, чтобы, с нашим опытом, сделать вполне авторитетные выводы даже априорно, до моделирования и до клинических экспериментов.
— Нужно знать, как он ведет себя в человеческом организме, — не сдавалась Тереза.
— Ну, если вы предлагаете себя в качестве добровольца…
Взрыв смеха раздался с обеих сторон стола. Не смеялась, пожалуй, только Тереза.
— Нет, но я против поспешности выводов. Начальная вспышка MILTS вызвала лишь тысячу летальных исходов при общем числе зараженных в пять тысяч человек. Это никак не назовешь пандемией, но вызванный ею страх нанес тяжкий удар по экономике Азии. Около пяти миллионов человек потеряли работу лишь в сфере туризма. Представляете, какая паника во всемирном масштабе разразится, если информация об этом вирусе появится в докладе Драджа? Обычной человеческой жизни придет конец. Уолл-стрит рухнет. Никто из дому носа не высунет. Вы, может быть, запаслись эшелоном скотча?
— Извините?
— Шесть миллиардов человек закупорятся в домах, обклеив окна и двери клейкой лентой. Вы разбогатеете. А миллионы престарелых и инвалидов умрут тем временем от отсутствия ухода.
— Может быть, излишне картинно, но, по сути, весьма верно, — закивал головой француз. Некоторые сидящие за столом призадумались. — Я ведь согласился прибыть сюда именно потому, что понимал эксплозивный характер того, что нам здесь так мило сервируют.
Мило сервировал он, понял Том. Кара сузила глаза, на скулах ее заиграли желваки. Тому захотелось высказать этому французишке много чего. Не сейчас, конечно. Что ж, здесь не дружеская вечеринка. Каждый прибыл сюда с четкой конкретной целью.
Француз тем временем развивал свою позицию.
— Вся эта затея вполне может оказаться одним из вариантов шарлатанских кампаний по поводу грядущего конца света. В связи с этим следовало бы рассмотреть допустимую степень безответственности…
— Я протестую против такой постановки вопроса, — перебил Гейнс. — Мистер Хантер не единожды сокрушал мой здоровый скептицизм. Его предсказания отличались поразительной точностью. Относиться к ним легкомысленно было бы непростительной ошибкой.
— И такой же ошибкой было бы воспринимать их всерьез, — тут же добавила Тереза Самнер. — Да, у нас есть вирус. Прекрасно! Когда он себя проявит, мы им займемся. Заметьте, не тогда, когда он станет неразрешимой проблемой, а как только он высунет нос. Когда у нас будет хотя бы один случай. Но не надо делать из него проблему, пока в этом нет уверенности. Как я уже отметила, паника может нанести гораздо больший урон, чем сам вирус.
— Согласен, — высказался испанец. — Это по крайней мере благоразумно. — Половина его полной шеи вывалилась через слишком тугой воротник рубашки. — Пока у нас нет четких доказательств, нет смысла будоражить мир проблемой, особенно если существует вероятность, что проблема надуманная.
— Совершенно верно, — обрадовался поддержке француз. — Есть вирус. Надо искать пути борьбы с ним. Но у нас пока нет никаких доказательств злонамеренного употребления этого вируса, и я не вижу оснований для паники.
— У него моя дочь, — мрачно напомнил де Рейзон. — Это вас не интересует?
— Заверяю вас, мы делаем все, чтобы найти вашу дочь, — сказал Гейнс, не сводя взгляда с Луи Дютетра. — Наши люди уже работают в Швейцарии с лабораториями Свенсона.
— Мы ожидаем доклада оттуда, мистер Рейзон, — добавил Фил Грант. — Мы вам глубоко сочувствуем и найдем вашу дочь.
— Разумеется, — присоединился Дютетр. — Но и тут мы не знаем, причастен ли вообще Свенсон к этому трагическому случаю. Мы полагаемся все на тот же источник, на мистера Хантера. Более того, даже если Свенсон замешан в этом прискорбном событии, я не вижу здесь связи со злонамеренным применением вируса. Который, возможно, еще и не столь опасен, как предполагается. Вы слишком доверчивы, господа. Я же этим качеством не отличаюсь.
— Вирус существует, смертельный он или нет, — это факт, — заговорил Гейнс. — Томас Хантер сообщил мне о вирусе, когда его еще не существовало в природе, — это тоже факт. Этих фактов достаточно, чтобы я сюда прилетел. Согласен, утечки информации допускать не следует, но ни в коем случае нельзя игнорировать потенциальную угрозу. Я не предлагаю заклеивать окна и двери, но считаю, что следует принять определенные меры.
— Разумеется! — с жаром согласился Дютетр. — Но полагаю, что реальная проблема здесь — это ваш молодой человек, а не вирус. Конечно, «Рейзон фармасетикаль» теперь можно списать со счетов, независимо от того, чем обернется эта история. Но мне интересно, сколько получил Томас Хантер за похищение Моники де Рейзон и фабрикацию всех этих басен.
На помещение навалилось тяжкое неловкое молчание. Как будто тонна муки рухнула из люка в потолке, засыпала и заглушила всех сидящих за столом.
— Мистер Хантер здесь по моему приглашению, — начал Гейнс.
— Погодите. — Том встал, подняв руку. — Все нормально, мистер Гейнс. Позвольте мне с ним самому разобраться.
Том отодвинул кресло и вышел из-за стола. Прижал палец к подбородку, прошелся вправо, затем влево. Казалось, из комнаты высосало весь воздух. Он должен сейчас изречь что-то остроумное, уничтожающее.
Однако он понимал, что остроумное с его точки зрения непременно покажется французу полной чушью. И все же сейчас, в его молчании, в его расхаживании взад-вперед перед сидящими за столом явно присутствовал элемент преходящей власти. Осознание этого растянуло его молчание секунд на пять.
Власть тоже может быть товаром.
— Вы давно работаете в разведке, мсье Дютетр? — спросил Том и засунул руку в карман. Рабочие штаны цвета хаки плохо сочетались с обстановкой, но его в данный момент это не интересовало.
— Пятнадцать лет.
— Ага. Значит, пятнадцать лет. И вас пригласили сюда, на этот сабантуйчик. А знаете, сколько я уже в этой игре?
— Не имею представления.
— Почти угадали. Отлично ваша разведка работает. Чуть больше недели, мсье Дютетр. И меня тоже пригласили на этот сабантуйчик. А вы не задавались вопросом, как это я умудрился склонить заместителя госсекретаря и директора ЦРУ к визиту за океан, чтобы на меня полюбоваться? Что я им такое наврал? Чем соблазнил? Что я такого знаю? Почему эти люди собрались в Бангкоке для встречи со мной?
Сейчас в комнате не просто царила тишина. Комната казалась пустой.
— Ведь это же невероятно, — продолжал Том. Он оперся кончиками пальцев о стол, наклонился вперед. — Причина этой встречи — нечто экстраординарное, сверхъестественное. А вы, напротив, кажетесь мне до жути ординарным, банальным и скучным. Вот я и решил продемонстрировать что-нибудь этакое, не от мира сего. Согласны, мсье Дютетр?
