так много всего: облегчение, беспокойство и… что-то ещё, о чем я не могла даже мечтать.
Я поднимаюсь на ноги, и стряхиваю мелкие камни с брюк и волос.
— Кажется, он ушел, — хрипло говорю я, — Ты как? — замечаю, как Макс едва заметно хромает.
— Нормально, — тихо отвечает он, прислушиваясь к своим ощущениям, — Ты?
— Пострадала только дубленка, — я усмехаюсь, и стараюсь свести всё в шутку, — Жаль, ведь у меня никогда не было таких первоклассных вещей… — я замолкаю на полуслове, уловив какое-то движение в глубине леса и всматриваюсь в заросли.
Ярко горящие глаза волка наблюдают за мной из темноты и скрываются в густых кустарниках.
Не может быть, этого просто не может быть.
— Лилит? — Макс подходит ближе, и мне приходится повернуться к нему, — Ты точно в порядке? — он обхватывает мое лицо обеими руками и заставляет посмотреть на себя.
— Да, — на самом деле, всё далеко не в порядке, мне кажется, я схожу с ума, — Конечно, я в порядке, — неуверенно повторяю я, и не делаю попыток освободиться.
Макс пристально вглядывается в мое лицо и неожиданно крепко целует. Его губы приближаются к моим, такие теплые и мягкие. Ток пробегает по всему моему телу, не смотря на то, что я не хочу ничего к нему чувствовать. Я запускаю руки в его растрепанные ветром густые волосы и притягиваю к себе ближе.
Ещё.
И ещё.
От него пахнет легким солоноватым ароматом, я бы сказала, что так пахнет море, если бы когда-нибудь там была. Бирюзовые глаза Макса опять меняют цвет и становятся почти небесно-голубыми. Я всматриваюсь в их глубину, как в зеркало и вижу своё отражение.
Он наклоняется и жадно целует каждую мою царапину, каждый синяк. Я приказываю себе не дрожать. Мы так близко, что я слышу, как громко бьется его сердце. Я отстраняюсь от него и приподнимаюсь на цыпочки, неуверенно касаюсь его кожи. на ощупь она такая…
Человеческая.
Я исследую его небритое лицо, пробегая кончиками пальцев по его губам. Едва заметной ямочки на левой щеке. Носу. Подбородку и скулам. Закончив, я обвиваю руками его шею, чувствуя, как он пропускает между пальцами выбившие из моей косы пряди. Если бы Макс хотел меня убить, я бы не оказала ему сопротивления, и тут он говорит фразу, равносильную выстрелу в упор:
— Ты мне нравишься.
Может, он не это имел в виду, когда говорил, что я ему нравлюсь. Может, всё дело в усталости, испуге или адреналине. Может быть это банальная слабость. Человеческая. Такая нормальная, когда висишь на волосок от смерти и единственное, чего ты хочешь — почувствовать, что всё еще жив.
Мы шагаем вперед, не говоря друг другу ни слова. Мои мысли медленно двигаются по черепной коробке. Разве ты не хотела соблазнить аристократа? Я должна радоваться, но меня мучает тревога:
Что если ему всё известно о «Ковчеге» и он так играет со мной?
Что если он хочет узнать, где чип, и я попалась на его удочку?
Все вокруг постепенно пожирает темнота, на черном небе появляются первые звезды. Подкрадывается ночь и нужно искать место для ночлега.
— Ты это тоже видишь? — Макс заставляет меня остановится, легонько касаясь плеча. Я не сразу понимаю о чем он. Моё зрение устроено совсем не так, как у других и мне нужно время, чтобы перестроиться.
— Что я должна увидеть? — я оглядываюсь.
Густо растущие деревья переплетаются ветвями, создавая над головой что-то вроде огромной арки. Листьев практически нет, как и другой растительности, кроме странного по цвету мха. Я приглядываюсь и замечаю бледно-розовое свечение, исходящее от земли и расползающееся по закрученным в причудливые формы корням.
Я знаю, что это за место, просто не хочу в это верить.
— Коралловый лес, — вместо меня произносит Макс. Очень тихо, почти шепотом, — Мы в эпицентре взрыва.
Глава 46
Макс
Я поцеловал измененную, и если бы Лилит позволила, я бы продолжил. Сначала, я хотел утешить ее, заставить страх исчезнуть из ее глаз. Но когда она мне ответила, страсть вырвалась наружу неожиданно для нас обоих.
Одно прикосновение. Один поцелуй. Искренний. Настоящий. Заставляющий забыть правильное и неправильное.
Я не должен был этого делать. После всего, что узнал, я не доложен был притрагиваться к ней и тем более говорить, что она мне нравится.
Проходит полчаса. Час. Кажется, проходят недели. Облака над головой набухают и темнеют. Ярость на отца схлынула вместе с адреналином и теперь гнев гудит во мне, собираясь в венах тёмной энергией. Когда тата узнает правду, со всем будет покончено. Эта единственная хорошая мысль, которая приходит мне в голову.
Осталось найти способ связаться с ней прежде, чем отец доберется до нас…
Меня одолевает усталость. Нужно продолжать двигаться вперед, но учитывая мою поврежденную лодыжку после встречи с измененным медведем, я теряю силы быстрее, чем надеялся. Снег сходит, обнажая землю, но я едва способен радоваться этому. Я делаю шаг и мерцание под ногами заставляет меня нахмурится. Я топаю и оно усиливается, приобретая красноватый оттенок. Только сейчас я понимаю, что не слышу привычных звуков леса. Устрашающая тишина. Абсолютная, как в вакууме. Холодок пробегает по моей спине. Я оглядываю окрестности: узкие тропинки и темные промежутки между скрученными голыми стволами. Воздух влажный, пахнущий мхом.
— Коралловый лес, — я застываю на месте, — Эпицентр взрыва.
— Вот откуда зараженный медведь, — отзывается Лилит.
Я стараюсь не думать, сколько их таких может скрываться здесь. В темноте. Сердце начинает бешено стучать. Повернувшись к Лилит, я показываю в сторону глубокого оврага.
— Дальше мы не пойдем? — спрашивает она.
Мы, опять это мы, отзывающееся в моём сердце громкими ударами.
— Переждем ночь здесь.
Я помогаю ей спуститься вниз и тут же отступаю прочь. Я ощущаю внутри нечто чужеродное, выворачивающее внутренности наизнанку всякий раз, как смотрю на нее. Облизываю пересохшие губы и устраиваюсь поудобнее. Правую ногу пронзает жгучая боль, но я стискиваю челюсть, заглушая стон. При каждом звуке я
