Лу, но... лучше не надеяться!
- Объясни нормально, - попросил Дамиан, всё ещё не выпуская руки друга.
- Они сами не знают! Обычно жрицы, посмевшие коснуться Священного Яйца, умирают. Рена же впала в какую-то неясную стадию анабиоза, и никто не знает, очнётся она или нет. Зато, как выяснилось, все знают, что это! - и Этьен повернул ладонь к небу, показывая странную татуировку в виде маленькой искры.
Дамиан с интересом уставился на неё.
- У тебя тоже такая должна быть! - усмехнулся эльф.
Дамиан недоверчиво повернул свободную руку и с удивлением заметил нечто похожее.
Марселу исподволь посмотрел на свою. Искра на смуглой коже едва была заметна.
- И что же это? - протянул Дамиан.
- Знак Полоза. Рена исполнила Танец Мира, и теперь наши правители не могут вступить в конфликт. Это почти так же, как со Слезой Моря. И хочешь навредить, и не можешь!
- Она просто богиня! - со слезами на глазах, восхищенно прошептал Марселу.
- Ожившая легенда! - крепче сжимая ладонь друга, поддержал Дамиан.
- Но теперь о самом неприятном, - голос Этьена стал ниже. - Допрос никто не отменял, и нас зовут в зал. Так что, Лу, жди в гости папочку!
Марселу разом побледнел, но в следующий же миг решительно направился к залу. Он готов был искупить свою вину, не прячась и не тушуясь.
Эпилог
***
Царь нагов застыл перед кроватью с миловидной девушкой. Его сердца обливались кровью, но он не мог заставить себя перестать приходить в Храм к ней - к ожившей легенде, исполнившей Танец Мира, что пролился огненным дождём по всему Союзу. Она продолжала находиться в глубоком анабиозе, почти не подавая признаков жизни, лишь сердца едва слышно и редко стучали в её груди. На руках уже начали затягиваться большие ожоги, опалённые волосы состригли, сажу стёрли с лица, и теперь её лик был пронзительно одухотворенным. Святая. В Храм тянулись толпы нагов, желая преклониться перед ней, почтить её последние дни. Ц`хайл никого не пускал. Никого лишнего. Девушка нужна была родным. Храм завалили цветами, фруктами и украшениями. Великий Танец после стольких лет! Многие наги уже даже полагали, что величие Храма ушло в небытиё вместе с волшебниками. Последней Жрицей была Тхия, восстановившая мир ценой своей жизни, тем самым закончив разрушительную Войну Драконов.
Царь не знал, как смотреть в глаза Рошу. Посол поседел и осунулся, и вообще напоминал тень себя самого. Ещё бы, предшествующая неделя была самая страшная не только для царства, но и для него. Взъерошенный Рош прибыл с ужасными новостями уже к обеду следующего дня, после того, как отбыл из дворца. Работники Р`таш Рео просмотрели каждую травинку, но не нашли ровным счётом ничего. Иностранные гости и Р`хан Рена бесследно пропали. Ц`хайл помнил, как гневался на посла, и теперь ему было бесконечно стыдно. Тогда он испугался и очень сильно. Хрупкий мир пошатнулся. Одно неловкое движение и всё, что царь создавал годами - независимое, процветающее царство, разобьётся вдребезги. Но это было только начало. Истинный кошмар ждал их в Храме, куда они пришли за помощью.
Ц`хайл рассчитывал на Жриц и их силы. Если беглецы ещё на землях нагов, то их найдут уже к вечеру. Каждая змея на Линке должна была стать глазами Храма. Старшие Жрицы уже заняли места, Нейдини села за рианту, а потом под её пальцами лопнула алая струна. Зловещее предзнаменование напугало всех. Ц`хайл приказал срочно привезти дворцовую рианту. Обряд нужно было провести незамедлительно! Это были жуткие минуты ожидания, в которые трудно было держать себя в руках. Ещё труднее стало после того, когда Нейдини заиграла, и Жрицы принялись повторять заученные движения, но танец рассыпался. Что-то было не так. Момент всеобщего единения не наступал и никто не мог понять причину, пока с ближайшей к алтарю колонны прямо на Священное Яйцо не грохнулась змея. Обычная медянка просто шлёпнулась и спокойно сползла вниз, зародив в каждом присутствующем в Храме всепоглощающий ужас. По Священному Яйцу невозможно было проползти, оно было живым организмом, источавшим силу и свет, а не пустой скорлупой! Нейдини лично подошла к святыне, но яйцо оставалось мёртвым. Когда же выяснилось, что в алтаре лежит каменная подделка, Храм погрузился в хаос.
- Нас предали! - осознал Ц`хайл.
Ни у кого из нагов не укладывалось в голове, как возможно было украсть Священное Яйцо, и ни у кого не оставалось сомнений, что это мог сделать только эльф. Боясь всеобщей паники, Ц`хайл тайно направил всех своих лучших и верных воинов в разные страны. Они отбыли в ту же ночь, а на следующее утро выяснилось, что старший сын Роша сбежал из дома, чтобы спасти сестру. Благо мальчишка оставил письмо с объяснениями, но посол едва не слёг с сердечной болезнью.
Чёрные дни тянулись, сводя с ума. Царь сам не находил себе места, всё откладывая разглашение истинного положения, но слухи множились, и некоторые сейлы явно заволновались. Ц`хайл молился, чтобы смута не долетела до Медити. Наследник прежней династии давно стоял у него поперёк горла. Будучи неприкасаемым, он, словно нарочно, возглавлял оппозицию в Сейклите. Даркал был весьма амбициозен, и хоть открыто не говорил о своих претензиях на престол, Ц`хайл чувствовал, что это лишь дело времени. И сейчас как раз представлялся весьма удобный случай, если не возглавить переворот, то надавить на царя, добиваясь своего.
Новостей всё не было. На утро седьмого дня царь понял, что тянуть бессмысленно. Пора было созывать Сейклит, а затем отправляться во Дворец Совета. Уже поднимаясь с постели, царь заметил сколько необычным был рассвет: ярким и пугающим. Он подошёл к окну и обомлел. Всё небо затянуло пламенем, в котором миллионы огненных змей бесновались в немыслимом танце. Сердца заныли, а на глаза сами собой выступили слёзы. Царь знал и ощущал каждой клеточкой своего тела, что происходит нечто невероятное. Великий Танец. Искрящийся дождь и столп света над Храмом возвестили его окончание. Священное Яйцо вернулось, а миру больше ничего не угрожало.
Это уже потом был тяжелый визит на Шат-мирами и встреча с Императором Вальеном. Нейдини плакала всю дорогу, шепча то ли ругательства, то ли молитвы. Её любимая племянница, одна из лучших учениц, пожертвовала собой. Царского уха касались отчаянные «зачем?!» и «она была ещё так молода!», и эти слова болью отзывались у Ц`хайла. Царь не мог утешить ни Главную Жрицу, ни посла, ни его жену.
